— А дальше?
— Дальше я ушел. Скучно стало.
Федора Лукича трудно было удивить, но тут он удивился.
— Послушай, Оськин, — сказал он. — У тебя же хорошая память. Что же ты дурака валяешь? Ведь с твоей памятью прямая дорога в академики.
— Скучно, — протянул Оськин.
Так от него ничего и не добились.
Зато на мне чудачества Оськина отразились самым непосредственным образом. В учительской было принято решение переизбрать старосту класса. Ольга Федоровна утверждала, что она ничего не может поделать, когда староста не поддерживает ее, когда ей не на кого опереться в классе. И когда речь зашла о кандидатуре нового старосты, тут Нинка и сыграла коварную роль. Она назвала меня.
Кандидатуру дружно поддержали. Даже Света сказала, жеманно поводя плечами:
— Конечно, я не гожусь в старосты. Никто меня не хочет слушать. Каждый кричит свое. И получается, как в басне, не помню уж чьей, когда лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука лезет еще куда-то. А у Сережи авторитет. Он и ударить может в случае чего.
Против меня выступил только один Оськин.
— Ударить… — проворчал он. — Это еще поглядим.
В общем, меня избрали почти единогласно. Оськин не голосовал ни за, ни против. И на другой же день начались мои злоключения. На уроке географии Оськин уснул. Как он потом уверял, он сам не заметил этого. Положив голову в ладони, слушал, слушал, и показалось ему, что он путешествует по дальним странам. Когда очнулся, ошалело смотрел по сторонам и никак не мог понять, что случилось и над чем класс хохочет.
— Ты, Оськин, со всеми удобствами устроился, — строго посмотрела на него учительница.
— Да не спал я вовсе, — крикнул Оськин. — Заслушался. То ругают, что не слушаешь, а то…
Он обиженно отвернулся, но повторять, о чем шла речь на уроке, отказался. И вдруг вскочил со скамьи, с вызовом в голосе сказал:
— Разрешите выйти.
— Куда тебе?
Оськин упрямо крутит головой:
— Ну, надо.
Учительница решила перехитрить его.
— Посиди, Оськин, — сказала она. — Может, что-нибудь да запомнишь.
Я со своего места погрозил Оськину кулаком: гляди, мол, утихомирься, сорвешь урок, перед классом ответишь. Но Оськин твердил свое:
— Разрешите выйти. Живот схватило.
Я напряженно смотрел на учительницу: какое примет она решение? А она смотрела на нас, на своих учеников. И принесла в жертву Оськина: зачем отнимать время у тех, кто хочет учиться? Отворачиваясь к доске, она бросает через плечо Оськину:
— Иди.
Я негодую. Кому пришло в голову выбрать меня старостой? Жил я в свое удовольствие. И отвечал только за себя. А теперь вот возись с этим Оськиным.
Вечером собрался актив класса. Комсомольцы, председатель совета отряда судили, рядили. Предложения самые различные. Одни советуют прикрепить к Оськину отличника учебы. Пусть подтянет. Но тут же слышатся возражения:
— Чего его тянуть, если он учиться не хочет?
— А что, рукой на него махнуть, пусть тонет?
— И махнуть. Что у нас, детский сад, что ли?
Были и такие предложения:
— Вздуть его как следует, чтоб не дурачился. Ведь видно: нарочно кривляется. А походит день-другой в синяках, одумается.
Я не знал, какому предложению отдать предпочтение. У Оськина отличные способности. Можно только позавидовать. Но он лодырничает, заниматься не хочет. И помощи не приемлет. Отвечает:
— Вот еще, я не хуже вас знаю.
Расшевелить бы его самолюбие. А как? И все же решили: прикрепить к Оськину отличника учебы. А кого? Предложили Тамару. Но тут же отказались. Вспомнили, что Оськин не переносит девчонок. К тому же Тамара сама запустила занятия. Не всегда даже домашние задания как следует выполняет. И тогда Боря предложил:
— Поручите нам.
— Кому нам?
— Нам с Тамарой.
Ребята посмеялись: мол, Боря без Тамары не может. И согласились.
Когда мы вместе возвращались домой, я не утерпел, упрекнул Бориса:
— Зачем ты связался с этим Оськиным?
Он разозлился:
— А что, по-твоему, плюнуть на него?
— Конечно. Всем отвернуться. Не разговаривать. Бойкотировать. Тогда он поймет и перестанет откровенно издеваться над всем классом.
— И уйдет к Ваньке Косолапому.
— К какому еще Ваньке? — не понял я.
— Есть у нас во дворе. Забулдыга. А себе на уме. Ребят приманивает. К воровству приучает. Нет, Оськина нельзя отталкивать! Его понять надо.
Странный все-таки Борис. Он всех готов спасать. А, по-моему, таких, как Оськин, пусть учителя спасают. Да и он о себе тоже ведь должен думать.