Тамара сказала это таким грустным, проникновенным голосом, что Мария Сергеевна сразу помрачнела и, наверное, на самом деле почувствовала себя совершенно одинокой. Она хотела продолжить разговор о Василии Степановиче, но Тамара прервала ее:
— Будет о нем, мама. Ты же знаешь, с ним нам хуже. Обеим.
Мария Сергеевна вся вспыхнула от этих слов, но сдержалась, только сказала с упреком:
— О тебе заботилась.
Тамара повернулась к подружкам.
— Удивляюсь! — весело бросила она. — Почему это так получается? Все заботятся обо мне. Мама выходит замуж — это, оказывается, она заботится обо мне. Ольга Федоровна читает перед всем классом мою записку, адресованную подружке и не предназначенную для общего сведения. Это, видите ли, она заботится обо мне. Светка нашептывает каждому встречному-поперечному, будто видела, как какой-то мальчишка провожал меня до дому, — она, поди ж ты, заботится обо мне. Всем нечем больше заняться. У всех повышенный интерес ко мне. И никому не приходит в голову спросить: а нуждаюсь ли я в такой заботе? На пользу ли она мне или во вред?
Я видел, как побледнела Мария Сергеевна, и понял, что Тамара переборщила, что она не имела права причинять такую боль матери. Но что я мог сделать? Я подошел к магнитофону и включил веселую музыку.
В коридоре Нина переговаривалась с одним из «братьев Федоровых». Я пригласил ее на танец. Она охотно положила руку мне на плечо, и мы закружились. Когда мы проходили по кругу, я видел Марию Сергеевну и Тамару. Они улыбались, смеялись. Музыка смолкла, и я услышал заключительные слова, сказанные Тамарой:
— Мамочка, милая, никому я тебя не дам в обиду. Ты моя самая дорогая, самая любимая.
Гости начали расходиться.
И еще раз я разговаривал с Марией Сергеевной, когда она пришла в школу. Ее, видимо, беспокоили успехи Тамары, потому что она пришла без вызова. Я это точно знаю. Тамара, правда, стала учиться хуже. Но это со многими случается в девятом классе. Не стоило бить тревогу. И все же Мария Сергеевна пришла. И по ее лицу я видел, что она готовится к нелегкому разговору с учителями.
Она тяжело поднялась по ступенькам лестницы на второй этаж и долго ходила по коридорам, разыскивая Ольгу Федоровну. Меня в это время послали в учительскую, и я в коридоре встретился с Марией Сергеевной. Я, узнав ее, сказал:
— Здравствуйте, Мария Сергеевна!
Она тоже узнала меня и поздоровалась.
— Сереженька, — остановила она меня, — будь добр, что-то я никак не могу разобраться, где мне найти вашего классного руководителя?
Я вызвался проводить ее. И тут нам на пути повстречался Федор Лукич Панов. Он, понятно, не мог пройти мимо растерянно шагавшей по коридору женщины. Поинтересовавшись, кто она и к кому пришла, Федор Лукич сказал, что он прекрасно знает Тамару. Очень способная ученица. Она еще, кажется, дружит с Борей Мухиным. Это упоминание о Мухине оказалось очень некстати, потому что Мария Сергеевна, поначалу улыбнувшись, опять напустила на себя грусть-тоску. Но Лукич этого не заметил, а отвел Марию Сергеевну в учительскую и велел мне поискать Мясницкую. Через пять минут я вернулся вместе с несколько обеспокоенной нежданым визитом Ольгой Федоровной. Она сказала, чтобы я не уходил, поскольку являюсь старостой класса.
И как-то так получилось, что Федор Лукич, который помог их встрече, начал разговор Первым, а потом так и не ушел до конца его.
— Очень рад был познакомиться, — сказал Федор Лукич, — с мамой нашей Тамары. Тамара у вас рассудительная, самостоятельная девушка. Такие, как она, формируют душу школьного коллектива.
Мария Сергеевна недоверчиво глянула на учителя и сказала свое, наболевшее:
— Самостоятельная, говорите. Вот этого-то я и боюсь. Самостоятельности-то ее. Не рановато ли ей самой все решать, отца-матери не слушаться?
— В чем же она вас ослушалась? — заинтересовался Федор Лукич.
— Да вот хотя бы с этими курсами. И так школьными делами перегружена, а тут еще по вечерам на курсы бегать.
— На какие курсы? — вмешалась Ольга Федоровна.
— Как на какие? — Мария Сергеевна удивленно перевела на учительницу печальный взгляд. — А вы разве не знаете? Вот видите, какая она скрытная, умница-то наша. Нам-то она, правда, сразу сказала, что поступила на курсы медсестер. При клубе. Как уж ей удалось договориться, не знаю, только она ведь частенько туда бегает. И книжек медицинских натащила. Вся комната завалена. Конечно, если это без разрешения школы, то, я думаю, можно было бы запретить. Или сообщить туда, на курсы, чтобы отчислили ее. Потому как незаконно.
Ольга Федоровна стукнула ребром ладони по столу: