— Тсс! — остановил меня Боря. — Здесь одна тетка живет. В пионерском лагере она у нас уборщицей была. А я по малолетству все рвался ей помогать. С тех пор и знакомы. Живет одна. И комната у нее свободная есть. Да вот что-то недоверчивая стала в последнее время. Как завел я с ней разговор о комнате, так словно между нами черная кошка пробежала. То все зазывала: заходи да посиди, скучно, мол, мне одной, не с кем слово молвить. А тут как ножом отрезала: и глядит сердито, и не приглашает больше. Раньше и чаем угощала с вареньем. А теперь ни-ни. Но я надеюсь все же ее уговорить. Это последний шанс.
Он подошел к обитой войлоком двери и нажал на кнопку звонка. Долго не открывали. И Борису дважды еще пришлось нетерпеливо жать на черную кнопку. Звонок был явственно слышен, но за дверью молчали.
— Дома нет, — решил я. — Давай в другой раз зайдем.
— Она всегда дома, — ответил уверенно Борис. — Только так, для форсу не сразу открывает. Если без особой надобности пришли, так постоят-постоят и уйдут.
За дверью послышались шаркающие шаги, и глухой старческий голос спросил:
— Кто там?
— Это я, — ответил Борис. — В пионерском лагере мы вместе с вами были. Я пионером, а вы уборщицей. Помните, тетя Груня.
Щелкнул дверной замок, и в открывшуюся щель просунулся узкий длинный нос.
— Чего тебе опять?
— Да вот друга своего привел, — поспешил ответить Борис, наполовину просовываясь в приоткрывшуюся дверь. — С дружком познакомить хочу.
— А друг твой не из тех, что по улицам безобразничают?
— Нет, нет, — уверил Борис. — Хороший друг. Да вы его знаете. Сережа. Вместе со мной в пионерском лагере жил.
Как это ни удивительно, но меня бабка сразу признала:
— Помню, помню. Как же! Очень послушный мальчик. Входите. Спасибо, что не забываете старую нянечку. — И дверь широко распахнулась.
Мы вошли в узкий коридор, и, пока раздевались, старушка хлопотала на кухне.
— Сейчас чайничек вскипячу, — доносилось оттуда. — Чайку горяченького попьем с пирожками. И я с вами за компанию.
Старушка оказалась очень подвижной и разговорчивой. Пока она накрывала на стол в небольшой, но уютной квадратной комнате, мы успели узнать, что она четвертый год на пенсии, а раньше жила вдвоем с внучкой, оставшейся от рано умерших родителей. Но внучка закончила инженерный институт и уехала на стройку. Зовет теперь и ее к себе, да квартиру бросать жаль.
Борис все порывался завести разговор о комнате, но я одергивал его: не время, мол. Мы пили чай с вишневым вареньем и сочными яблочными пирогами, а чувства испытывали совершенно различные. Я мог безошибочно предположить, что тетя Груня, которая поначалу испугалась вечерних незваных посетителей, теперь отошла и была уже рада, что гости помогли ей скоротать зимний вечер. Я, конечно, беспокоился за друга, но все же терпеливо ждал, когда закончится чаепитие и мы отправимся по домам. И только Борис все еще был охвачен тревогой. Его главная задача, ради решения которой он потерял уже столько времени и теперь вот уже второй раз пришел в этот дом, все еще не была выполнена. Он знал неровный характер бабки Груни, которая иногда, как говорят, мягко стелет да жестко спать. Она и первый раз вот так же хлебом-солью встретила его, а как дошло до серьезного разговора, сразу переменилась, словно и знать его никогда не знала. И Борис украдкой поглядывал то на тетю Груню, то на меня, прикидывая, не напрасны ли будут его усилия и на этот раз.
Первой подошла к делу тетя Груня. Отправив в рот лежавший у нее на блюдечке кусочек сахару и запив его чаем, она перевернула на блюдце чашку и повернулась к Боре:
— Ну-с, молодой человек, а теперь выкладывай, зачем пожаловал. Денег будешь просить или комнату торговать?
Боря, не ожидавший от бабки такой прыти, даже опешил.
— Комнату, комнату торговать, — пролепетал он. — Я ведь в тот еще раз толковал вам, что сестренка моя двоюродная приезжает из Калуги и просила снять для нее комнату. Девушка она серьезная, положительная.
— Положительная, — подхватила последнее слово тетя Груня. — Это главное, чтобы положительная. Не люблю нынешних вертихвосток. Платье обкорнают… Срамота одна.
Видя, что сговор идет успешно, Боря решил для верности сослаться на меня.
— Чтобы у вас не было никаких сомнений, тетя Груня, — сказал он, — я сегодня зашел вдвоем с Сережей. Все-таки он официальное лицо — староста нашего класса. И он может заверить вас, что сестренка моя девушка славная и прилежная. И за порядком она следить умеет, и к чистоте приучена. Так что будет вам надежной помощницей. За молоком ли в магазин сбегать, за хлебом ли сходить, на это у нее ноги бойкие.