Уже дребезжал звонок, возвещавший о конце перемены, когда Тамара избавилась наконец от своих подопечных, гуськом потянувшихся в класс. Боря подошел к ней.
— Тамара, — взволнованно начал он. — Ты извини, я забыл тебе сказать…
Тамара посмотрела на него взглядом, полным растерянности и недоумения.
— Ой, Боря! — прошептала она и взяла его за руку. — Хорошо, что ты меня отыскал. А то я мучаюсь, не знаю, сказать тебе или нет.
Боря побледнел, брови его дрогнули, сдвигаясь.
— Что случилось? — сдержанно спросил он.
Тамара потащила его к окну, подальше от суетливой ребятни.
— Понимаешь, — глухим шепотом сообщила она. — Чемодан пропал. Тот, с драгоценностями. Мама плачет.
Боря слушал рассеянно. Только на мгновение злая искра сверкнула в его глазах.
— С драгоценностями? — переспросил он. — Не может быть!
— Точно! — уверяла Тамара. — Отчим весь дом перевернул. Не нашел. В милицию звонил. А сегодня с утра туда убежал.
— Ну и пусть, — нахмурился Боря.
— Пусть-то пусть, — еще больше понизила голос Тамара. — Да ведь он на тебя думает. Ой, бежим, — спохватилась она. — На урок опоздаем.
Боря некоторое время торопливо шагал с ней. Потом резко повернулся и побежал по коридору к выходу из школы. В вестибюле он чуть не сшиб с ног пожилого человека в темном костюме и с серой шляпой в руке, поднимавшегося по ступенькам лестницы в сопровождении директора. Расслышал лишь обрывок фразы:
— Действительно у вас мальчишки — дерзкий народ…
Потом я проследил весь путь, по которому прошел Боря, уйдя с урока.
Он бежал изо всех сил. Только перед дверями квартиры тети Груни, к которой мы на днях с ним заходили, позволил себе немного отдышаться. Вошел в комнату внешне спокойным, сосредоточенным. И сразу же бросился к чемодану. Открыл и обомлел: драгоценности…
Первой его мыслью было: отнести сейчас же все обратно. Но потом он подумал: ведь здесь только малая доля того, что должно принадлежать Тамаре. И когда она уйдет из дому (а она уйдет, должна уйти, доколе же терпеть такое унижение!), то отчим ей ничего не даст. А надо ведь хотя бы первое время на что-то существовать. Он долго решал, куда перенести чемодан. Перебрал в памяти всех учеников своего класса. И наконец решил: к Оськину. Только к Оськину.
Он шел медленно, так как ноша была тяжелой. По дороге дважды менял свое решение. Когда под вечер все же зашел к Оськину, то чемодана с ним уже не было. Он держал в руке только портфель.
— Слушай, куда ты исчез? — встретил его вопросом невозмутимый Оськин. — Директор и следователь в класс приходили. Тебя по всей школе искали. Что ты такое натворил?
— Ничего, — сухо сказал Боря и выскочил на лестничную клетку, резко захлопнув за собой дверь.
Он не знал, куда теперь пойти. Долго слонялся по улицам. Дома, сославшись на головную боль, сразу же лег спать. На другой день, как обычно, собрал портфель и вышел из дому. Но в школу не пошел, а сел в парке на скамейку.
Видел, как прошла на урок Ольга Федоровна. Она показалась ему необычно грустной, задумчивой. Он представлял, как ей тяжело, но поправить уже ничего не мог.
А в классе стоял ералаш. Девчонки перешептывались друг с другом, перебрасывались записочками. Учителя приставали ко мне:
— Староста, в чем дело? Почему возбужден класс?
Ольга Федоровна в тот весенний день ходила грустная. Выслушав рассказ директора о необычном происшествии, она долго не могла успокоиться: «Надо же, как гром с ясного неба! Лучший ученик, ее надежда, и такое обвинение: чемодан украл». Никто из нас даже не задумался над тем, что обвинение еще не доказано. Просто все были ошарашены случившимся, не могли понять, что же все-таки произошло и почему беда обрушилась именно на Борю. И почти все чувствовали боль, нанесенную классу.
Я все порывался узнать, где Боря и что с ним. После уроков сразу же побежал к нему домой, но, сколько ни звонил, никто не ответил. Уже под вечер я нашел его сидящим на скамейке в сквере. Он поднялся, чтобы уйти, когда я подошел:
— Погоди.
Он снова опустился на скамейку. Присев рядом, я рассказал о переполохе в школе, о том, что приходили Василий Степанович и следователь из милиции.
— Он обвиняет тебя в краже чемодана, — сказал я.
— Знаю, — тихо ответил Боря.
Я попытался успокоить его:
— Уверен, что все это ерунда. Ты брось переживать. И приходи завтра в школу. Я же знаю, и Тамара знает: все, что говорит ее отчим, неправда.
— Нет, правда, — глухо сказал Боря.
— Что? — переспросил я.
— Все правда, — повторил Боря и, встав со скамейки, побрел по аллее парка.