— Мне было плохо, очень! — продолжала твердить она. — По-моему, и маме тоже. Я любила ее и не хотела обижать. Мы так хорошо жили! Раньше. При папе.
— Но мы, кажется, уклонились в сторону от главного, — напомнил Скороходов. — Я ведь многое знаю.
— Нет, нет, — торопливо отозвалась Тамара. — Напротив, приблизились. Вот сейчас. Я все-таки хочу вам пояснить то, что самой, пока Нина не надоумила, не было ясно… То, что я говорила в пылу, в горячке, Боря воспринял как истину. Теперь я вижу, он искренне хотел мне помочь. У него ведь тоже дома плохо. Так хоть мне облегчение сделать!
Кирилл Петрович встал, подошел к окну.
— Пожалуйста, — попросил он, — еще один вопрос. Речь идет о чемодане. При чем же тут чемодан с чужими вещами?
Тамара в нерешительности оглянулась. Она словно ждала чего-то.
— Чемодан? — переспросила она. — Разве я не сказала? Тогда я не придала этому никакого значения. Боря попросил, чтобы я все свои вещи уложила в один чемодан. Я только усмехнулась тогда. Сказала, что они и так в одном чемодане. И показала его, мой коричневый чемодан. Мы с мамой купили его, еще когда я собиралась в пионерский лагерь «Светлана».
— Простите, — перебил Кирилл Петрович, — в доме два одинаковых чемодана?
— Да, конечно, — машинально ответила Тамара. — У нас два одинаковых чемодана. Мама купила их в один день и в одном магазине. Она искала чемодан для меня, для лагеря. Нашла. Он ей понравился. Прочный, вместительный. Хороший чемодан не всегда достанешь, и она взяла сразу два. Для меня и для папы.
Мне показалось, что Тамару смущает мое присутствие, и я хотела уйти. Но Кирилл Петрович остановил меня.
Они долго проговорили в тот вечер. Тамара очень волновалась. Все спрашивала:
— Как же так? Что будет с Борей? Ведь я, я одна во всем виновата.
Постепенно она успокоилась и, как мне показалось, поняла свою ошибку.
— Да, да, — говорила она. — Я согласна. Не посоветовалась, не позвала на помощь. Но я была одна, совсем одна. И только Боря, как мог, старался мне помочь. И сам попал в беду.
На другой день я снова была у следователя. В качестве свидетеля. Кирилл Петрович разговаривал с Борей. Тот продолжал твердить свое: взял, бес попутал, я один виноват. Тогда Кирилл Петрович включил магнитофон. Взволнованный голос Тамары, прозвучавший с магнитофонной ленты, вывел Борю из равновесия.
— Это ее право, — сказал он, — так понимать.
— Кто же из вас прав? — спросил Кирилл Петрович.
— Не знаю, — угрюмо пробурчал Боря.
— Это уже ближе к истине, — усмехнулся Скороходов. — А теперь подтвердите, пожалуйста, — попросил он, — правильно ли я излагаю ваше намерение. Вы хотели взять чемодан с Тамариными вещами и отнести его к тете Груне в комнату, которую сняли для девушки? Так?
— Да, — глухо ответил Боря.
— Вы предварительно ничего не сказали об этом Тамаре.
— Да, — подтвердил Боря.
— Когда вы обнаружили, что взяли не тот чемодан?
— В тот же день, когда Тамара сказала мне после первого же урока, что в доме исчезли ценные вещи. Я побежал к тете Груне, открыл чемодан. Увидел, что в нем, и испугался. Не знал, что делать.
— Зачем вы решили перепрятать чемодан?
— Я этого не решал, — ответил Боря.
— Но тогда не сходятся друг с другом уже установленные факты, — пояснил Кирилл Петрович. — Вот слушайте. Вы взяли чемодан и понесли его в другое место. С чемоданом вы и были задержаны. Так?
— Так, — подтвердил Боря.
— Зачем же вы хотели перепрятать его?
— Я этого не хотел.
— А куда несли чемодан? Ведь я был на днях у тети Груни.
— Я решил вернуть его. Поставить на место. Но мне хотелось сделать это тогда, когда в квартире не будет ни Василия Степановича, ни Марии Сергеевны. Чтоб была только Тамара. Поэтому я выбирал время.
— И опять не сходятся факты, — вздохнул Скороходов. — Чтобы отнести чемодан к Беловым на их новую квартиру, вам следовало идти по другому маршруту. Вы же шли мимо мебельного магазина и долго стояли у старой квартиры Беловых. Чем вы это объясните?
— Я сам до сих пор не пойму, как там оказался, — ответил Боря. — Наверное, машинально, по рассеянности пришел на старую их квартиру. Так со мной бывало.