Смерть, прищурившись, разглядывал вывеску с названием.
– «Вояджер», – прочел он вслух. – «Рвотная комета с полным оборотом». Звучит аппетитно. «Трусам вход воспрещен».
– Мы собираемся туда?
– Нет, – ответил он с ноткой разочарования в голосе. – Это он собирается.
За один раз запускали только двоих, и очередь продвигалась очень медленно. Наш клиент стоял третьим. Он, казалось, побаивался и, оглядывая окружающих, искал одобрения своему безрассудству. Пока мы за ним наблюдали, «Вояджер» остановился. Двери клеток открылись, наружу выкарабкались довольные посетители, уступив место новой паре. Помощники крепко привязали их кожаными ремнями и захлопнули двери. И вскоре вопящие обитатели клеток кувыркались, словно начинающие акробаты.
Вдалеке распорядитель лотереи «Бинго» выкрикивал цепочки случайных чисел. Рядом с нами белолицый клоун продавал гелиевых попугаев и надувных ящериц на проволоке. Пока гудел аттракцион, я рассматривал толпу и ловил обрывки разговоров. Но вот штанга замедлила движение, кабинки перестали вращаться, стальное основание содрогнулось в последний раз и замерло. Помощники приготовились открыть клетки. Наш клиент стоял, перекатываясь с носков на пятки, и насвистывал.
– Следующий.
Он протянул монеты, прошел за турникет и выбрал ближайшую кабину. Помощники начали стягивать его ремнями и приложили немало усилий, пока обвязали его могучую грудь, живот, бедра и щиколотки. Большей частью им это удалось, и они кое-как захлопнули дверцу. Оператор запустил машину, и вторая кабина приземлилась на место первой. Пока ассистенты пристегивали второго пассажира, бородатый мужчина непринужденно раскачивался в своей висячей тюрьме.
– Откиньтесь назад, расслабьтесь, и приятного вам полета, – произнес оператор.
И включил машину. Она медленно начала вращаться.
* * *Ему тридцать два года. Он подходит к кафе и заглядывает в окно, замечает там свою бывшую жену за их любимым столиком рядом с лестницей и широко улыбается. Заходит внутрь, подсаживается к ней и обнимает за плечи.
– Ты прекрасно выглядишь.
Она поворачивается к нему, целует в щеку и достает из сумочки фотографию. На снимке двое ребятишек плещутся в бассейне. Старшая дочка, которой уже нет в живых, и ее младший брат, только научившийся ходить. С мальчиком он видится по выходным и праздникам.
– Я подумала, вдруг ты захочешь взглянуть. Нашла на дне чемодана. Помнишь?
Около часа они вспоминают прошлое. Они по-прежнему друзья, и то, что она держит его под руку, когда они уходят, вселяет в него надежду. Открывая дверь, он замечает трех мужчин за столиком у окна. Двое – бледный тощий великан и болезненный субъект, покрытый сыпью. – о чем-то оживленно спорят.
А третий, похожий на ходячий труп, смотрит на него печальным взглядом.
Поворотная штанга поднимала своих пассажиров в темнеющую высь, потом швыряла их назад к земле. Клетки вычерчивали круги в пространстве. Наш клиент кричал и когда взлетал вверх, и когда опускался вниз, его воздушная тюрьма крутилась пропеллером. Его сокамерник издавал вопли ужаса и восторга, когда движение ускорялось. Стальной фундамент зловеще раскачивался, его ритмичные колебания грозили растрясти аппарат на части.
Помощники равнодушно взирали. Оператор прибавил скорость.
Вибрация усилилась, дрожащая опора бешено билась о фундамент. Клетки вращались, словно перекати-поле. Штанга крутилась, точно крылья мельницы.
Она протянула ему фотографию их детей. Помнишь?
– Сегодня Шеф позволил себе вольность выкрутить несколько основных болтов, – сказал Смерть. – Теперь недолго осталось.
– Я не могу на это смотреть.
– Так отвернись.
Но я все равно смотрел.
Вдруг у одной из клеток распахнулась дверца. Стукнулась о штангу, с лязгом захлопнулась и снова распахнулась. Толпа разом ахнула; бородач, наш клиент, закричал. Один из помощников, который стоял у аппарата, отчаянно замахал руками и что-то прокричал оператору, но тот был в шоке от того, что машина дала сбой, и соображал долго. Наконец он вышел из ступора, дернул рукоятку двигателя, перевел ее в нейтральное положение и выключил ток.
Штанга скрипела, замедляя вращение, но сломанная клетка по-прежнему бешено крутилась в неровном ритме. На первом обороте штанги распахнутая дверца ударилась об опору аттракциона и, когда кабина провернулась, выскочила из петель. Отлетев в сторону, она с лязгом грохнулась возле решетчатой стальной опоры. На втором витке вращение клетки замедлилось, и стало видно, что тело клиента удерживают за талию и щиколотки только два ремня. Голова его безвольно свисала. Он едва держался за прутья кабины, а клетка раскачивалась то в одну сторону, то в другую. На третьем витке ремень на талии оборвался, клиент выпал из кабины и повис, качаясь на ножном ремне. На последнем повороте штанга протащила его сквозь стальную решетку, и тело разорвало на куски.
Танец Смерти
– Давай быстрее, – заявил Смерть. – Мы должны доставить его в Агентство. Шеф что-то задумал на воскресенье с его участием.
Он достал из своего черного медицинского саквояжа два зеленых мешка для мусора и один протянул мне.
– Выдержит. Тройная прочность.
Время замерло. В мертвом, застывшем воздухе повис гул голосов. Люди, словно манекены, замолкли на полуслове, полусмехе, полувзгляде и смотрели в одну точку.
– Что мне делать?
– Подбирай куски. Сколько найдешь. Смерть стал протискиваться сквозь плотную толпу, повторяя:
– Пропустите меня. Я врач. Пропустите, – и нырнул под турникет. Никто не посмел остановить ни его, ни плетущегося позади зомби, и до сломанного аттракциона мы добрались в считанные секунды. Клетка бородача болталась внизу, вторая клетка зависла на другом конце штанги в самой верхней точке, дверцей к земле, ее обитатель тупо смотрел на леденящую кровь сцену и вопил. Один из помощников, не в силах вынести это зрелище, закрыл лицо руками и отвернулся, другой склонился над расчлененным телом. Рука оператора все еще лежала на пульте.
– Вон там. Живее.
У дальнего края решетки на тротуаре лежала лицом вниз отрезанная голова бородача. Я поднял ее, развернул к себе: один тусклый глаз, раздробленная челюсть, ушей нет, разбитый череп, кожа и борода залиты кровью. Когда-то это лицо смотрело на людей, ступающих по Луне. Я положил голову в пакет и без сил опустился на колени, в оцепенении глядя на тупые лица в толпе. Смерть гигантским богомолом вышагивал перед ними, нагибаясь за отрубленным пальцем, ухом или клоком волос.
Я вернулся к работе. У операторского пульта, указывая на отвернувшегося ассистента, лежала рука, которая когда-то гладила живот беременной жены. В прутьях стальной решетки застряло сердце, разбитое в последний раз. На гравиевой площадке я нашел второй глаз, который уже никогда не увидит своего подрастающего сына. Так я собрал все кровавые куски и ошметки, которые только сумел найти, и осторожно сложил все это в пакет.
А потом меня вырвало.
Мой живот и горло жгло от сильнейшей рвоты. Рот и нос наполнились кислотой и острым запахом блевотины, которая выкачивалась из меня, как из насоса. Я и забыл, как это бывает, и насколько такой неконтролируемый процесс истощает и унижает. Когда все прекратилось, я чувствовал себя выжатым, как лимон. Жить не хотелось.
Я все еще сидел, скорчившись, когда надо мной склонился Смерть, положил руку мне на плечо и сообщил, что пора уходить. Я поднял глаза. Пакет, набитый раздробленными и переломанными конечностями, он перекинул через плечо с такой легкостью, словно это был воздушный шарик.