— Хорошая, кстати, мысль, — улыбнулся Тимур. Разозлившись, я вылезла из машины, на прощанье хлопнув дверью.
— Вот дерьмо, — пробормотала, направляясь к дверям отеля. Тут я вспомнила, какого черта вообще выскочила отсюда, и мне стало еще хуже. Нужно было срочно развеять все сомнения. В номере была только Женька, сидела на диване с бокалом вина в руках. За эти дни она осунулась и выглядела бледновато.
— Где Ирка? — спросила я, усаживаясь в кресло.
— Поехала в аэропорт встречать мужа, — Женька прятала глаза. Некоторое время я смотрела на нее, хмурясь.
— Это ты убила Алину? — спросила, наконец. Женька замерла, глядя перед собой, шумно выдохнув, отвернулась к окну. Я не торопила ее.
— Я даже рада, что кто-то понял, — сказала, наконец.
— Зачем, Жень?
— Я не знаю, — отставив бокал, она закрыла лицо руками и некоторое время так сидела, потом взглянула на меня, — я не хотела. Даже не думала о подобном. Я очень много выпила, сама не понимала, что творю. Эта Алина, Рома… Ее слова о вас… Я не могла больше молчать, должна была все ему рассказать о своих чувствах. Ирка пошла за тобой, а я минут через пять отправилась следом. Прошла через задний вход, боялась с тобой или с Иркой столкнуться и передумать. Поднялась на этаж, прошла к номеру, постучалась, открыла эта Алина. Она явно не ожидала, что это буду я, но пустила. Когда поняла, что я к Роме пришла, стала меня грубо выпихивать за дверь, ну я ее и толкнула. Несильно, но она оступилась об бутылку и упала, ударившись о камин. Я протрезвела в миг и очень испугалась. А когда поняла, что она мертва… Сначала заметалась по комнате, бросилась к двери, слышу, за ней голоса. Я застыла, а голоса вроде как ушли. Тут меня пробило, ноги подкосились, и я чуть не рухнула. Задела локтем ручку, и дверь распахнулась. Я наружу выглянула: никого, бросилась к лестнице, администратора тоже не было…
— Ты не закрыла дверь.
— Да? — посмотрела она на меня. — Этого я не помню. Помню только, что когда оказалась на расстоянии, поняла, что меня никто не видел. То есть, мне так показалось, и последующие события только подтвердили это. Думали на всех, на всех кроме меня. Про камеры я в тот момент вовсе не думала, потом оказалось, что они вышли из строя. Я хотела все рассказать, но было так страшно… А когда оказалось, что я вне подозрений…
— А если бы меня посадили?
— Я бы созналась, честное слово. Я и так все эти дни не в себе. Знаю, что должна все рассказать, но мне так страшно. Только хожу и думаю об этом постоянно. Когда обвинили Рому, я уже твердо решила сдаться, но опять струсила и подумала, вдруг твой Тимур поможет и ему? Найдет кого-то, кто даст показания, и с него снимут подозрение. А дело так и останется нераскрытым.
— Женя, — я посмотрела на нее, — надо идти к следователю. Рано или поздно все раскроется, и тогда будет только хуже.
Она покивала, боясь на меня смотреть. Я же чувствовала себя просто отвратительно. Что я там говорила Тимуру: истина превыше всего? Что-то теперь я в этом сомневаюсь.
— Как ты поняла? — задала она вопрос, я пожала плечами.
— Если бы я не узнала о твоей любви, то вряд ли бы подумала об этом. Мы все так или иначе засветились в этой истории. Кроме тебя. Я уже давно пришла к выводу, что убийца либо посетитель, либо кто-то из персонала. Второе вроде бы отпало, осталось первое. Единственный связанный с ним здесь человек — ты. А потом твои чувства, и ты все это время была просто не в своей тарелке. Никаких доказательств у меня нет и не было, но я решила проверить.
— И попала в точку, — вздохнула она.
Покидали юга мы через три дня. Женька пошла к Старкову, и они имели долгий разговор. Ей пришлось остаться в городе, а вот мы до суда были свободны. Адвокат сказал, что она имеет хорошие шансы. Серега, Иркин муж, разнес нашу компанию в пух и прах, больше всего досталось, конечно, мне. По его претензиям можно было сделать вывод, что я чуть ли не заставила Женьку пойти на преступление, лишь бы опять ввязаться в какое-нибудь дерьмо.
— И чего тебе спокойно не живется? — закончил он в итоге и удалился с сестрицей на пляж, где они и провели оставшиеся дни. Я попыталась прибиться к их компании, но была изгнана самым грубым образом. Общество Ромы прельщало меня меньше всего, а другого и вовсе не было, потому оставшиеся дни я шаталась по пляжу, как помешанная, в конечном итоге заработав прозвище местной сумасшедшей. Правда, кое-какой плюс все-таки был: божественным проведением, а то просто случайностью мои родители не прознали о ситуации, а Ирка обещала уговорить мужа молчать. Таким образом, я вроде бы как полностью освобождалась от домашнего ареста за примерное поведение. Правда, что теперь с этой свободой делать, я вовсе не знала. Можно было отправиться в Питер, но кто меня там ждет? Тимур, по всей видимости, уже на лазурном берегу Франции очаровывает женские сердца и тратит несметные богатства немецкого дядечки.