Он нашел Кинси в кафе. Бэнкс купил в буфете две чашки кофе, два батончика «Кит-Кэт» и сел за его столик.
— Ну что еще? — спросил Стюарт. — Я считал, вы мне поверили.
— Конечно же поверил, — успокоил его Бэнкс. — По крайней мере тому, что ты не убивал Хейли Дэниэлс.
— Тогда в чем дело?
— Еще несколько вопросов — только и всего.
— В три часа у меня лекция.
— Не волнуйся. Мы закончим намного раньше. Так что давай приступим.
— Ну давайте, — согласился Стюарт и полез в карман за сигаретами.
— Есть некоторые неясности в отношении той ночи, когда ты пошел вслед за Хейли в Лабиринт.
— Я не вслед за ней пошел.
— Но пошел. Ты знал, что она там. Пошел подсматривать.
Сигаретный дым обволакивал Бэнкса, и ему снова смертельно захотелось курить. Возможно, из-за стресса, вызванного зрелищем распластанного на прозекторском столе тела Темплтона. Усилием воли он подавил это желание, и оно отступило.
— Я вовсе не шпионил за ней! — вышел из себя Стюарт и тут же украдкой оглянулся: боялся, что услышат. — Я не извращенец. Я ведь говорил вам, что хотел посмотреть, куда она пойдет.
— Как ты думаешь, она собиралась с кем-то встретиться?
— Нет. Что бы я ни думал о Хейли, я не считаю ее способной по-быстрому трахнуться в темной аллее. Нет, она пошла туда, только чтобы пописать. Если она и собиралась с кем-то встретиться, то позже и не в Лабиринте.
Бэнкс мял в пальцах серебристую обертку от «Кит-Кэта»:
— Ты не заметил, в тот вечер или раньше Хейли не выглядела озабоченной?
— Вроде бы нет. Вы уже спрашивали меня об этом. А может, это был другой офицер… Нет, ничего ее не беспокоило. Хейли была веселушкой-хохотушкой. Я никогда не видел ее встревоженной.
— А злой?
— Она была вспыльчивой, и язычок у нее был острый как бритва. Но чтобы ее разозлить, надо было здорово постараться.
— Но в «Фонтане» она ведь все-таки вышла из себя, верно? И Джейми Мёрдоку досталось…
— Да, немного погорячилась. Она несколько раз обозвала его: «слабак», «тупица», еще как-то…
— Как он к этому отнесся?
— Ну как можно отнестись к тому, что тебя так приласкали? Особенно счастлив он не был.
— А мне он сказал, что пропустил мимо ушей.
— Ну да, а что ему оставалось? Он же не хотел давать вам повод думать, что у него был мотив отомстить Хейли.
— Серьезно? Неужто он так разозлился?
— Не знаю. По-моему, больше смутился. И сразу попросил нас на выход.
— А между ними что-нибудь было, между Хейли и Джейми?
— Да что вы! Джейми — типичный неудачник. Из колледжа он вылетел, все вечера подряд торчит в этом задрипанном пабе, половину времени работает задаром, а его хозяин греет задницу во Флориде.
— А не заметил ли ты в тот вечер в каком-нибудь из пабов — в особенности в «Фонтане» — мужчину, уделявшего Хейли особое внимание?
— Мужчины смотрели на нее, конечно, а что в этом странного? Но ничего особенного, все как обычно. И, как я уже говорил, мы были последними, кто выходил из «Фонтана».
— Так, ну ладно, Стюарт. Давай еще раз поговорим о Лабиринте.
Стюарт нервно заерзал на стуле:
— Это так необходимо?
— Это важно. — Бэнкс жестом указал на второй «Кит-Кэт», лежавший на столе. — Хочешь?
Стюарт отрицательно потряс головой. Бэнкс развернул батончик и откусил. Заговорившись с парнем, он на время позабыл о голоде.
— Я не могу успокоиться, — поморщился Стюарт. — После нашего последнего разговора я все думал и думал и теперь уверен, что слышал, как это произошло. Я мог бы помешать, если бы хоть что-нибудь предпринял. Надо было поднять шум, начать колотить крышкой урны по стене… придумать что-нибудь… Но я ничего не сделал. Перепугался и сбежал, а в результате Хейли погибла.
— Кто знает? Перестань изводить себя, — попытался успокоить его Бэнкс. — Мне интересно, что ты там слышал.
— Я же вам уже рассказывал.
— Да, но ты сказал тогда, что услышал какую-то музыку, обрывок песни — как будто из проходящей машины. Музыка была в стиле рэп, а мелодия тебе знакома. Ты не мог вспомнить название этой песни. Может, все-таки тебе удалось?
— А, да. После нашего разговора я много раз прокручивал эту мелодию в памяти… Мне кажется, это была песенка «Ты сексуальная, и ты об этом знаешь». Вы, наверное…
— Я знаю эту песню, — успокоил его Бэнкс. — А ты уверен, что слышал именно ее?
Если даже Стюарта и удивила осведомленность Бэнкса, он постарался не показать этого.
— Да, уверен, — подтвердил он. — У меня есть диск, но я его редко слушаю.
— И отчетливо помнишь, что слышал ее примерно в то же время, что и те подозрительные звуки?
— Да. А в чем дело? Это что-то значит?
— Возможно, — пожал плечами Бэнкс, посмотрев на часы. — Ты уже опаздываешь на лекцию. — Спасибо, что уделил мне время.
— Так это все?
— Да. — Бэнкс допил кофе, смял обертку «Кит-Кэта», бросил ее в пепельницу и вышел из кафе, размышляя о том, что ему подбросили очередную загадку: что означает тот факт, что и Стюарт Кинси, и Кевин Темплтон слышали одну и ту же мелодию, но в разные ночи.
Стемнело неожиданно быстро. Энни так задумалась, что была немало изумлена, обнаружив себя идущей по набережной. Повсюду зажглись красные и желтые портовые огни, создававшие в вечернем тумане неясное сияние. Они отражались в воде узких каналов, раскачивались на волнах. Рыболовные суда оказались из-за отлива на берегу, завалились набок, накренив мачты. Тусклая луна, только что вылезшая из моря, слабо светила сквозь густые клочья висящего над водой тумана. Воздух был пропитан запахами соли и несвежей рыбы. Становилось прохладно, и Энни мысленно похвалила себя за то, что надела шерстяное пальто и плотно охватывающую шею шаль из пашмины. [30]
Она шла по набережной вдоль линии перил. Магазины по другую сторону улицы уже закрылись, светились лишь окна нескольких пабов и закусочных, в которых еще предлагали посетителям жареную рыбу с картошкой. Запахи уксуса и горелого жира смешались с портовыми запахами. Компания готов, одетых во все черное, с набеленными лицами, сигаретами в зубах тусовалась возле ангаров, рядом с «Центром Дракулы». Сезон отпусков наступит еще не скоро, однако несколько парочек туристов уже прогуливались, держась за руки, по набережной. В аркаде развлечений жизнь била ключом, и Энни с трудом поборола искушение пойти туда, чтобы оставить несколько монет в копилках одноруких бандитов.
Энни была взволнована. В конце рабочего дня позвонил Лес Феррис и сообщил, что согласно предварительному заключению Фемке Ларсен, эксперта по идентификации волос и тканей, образцы волос Кирстен Фарроу, срезанные с ее головы восемнадцать лет назад, и волос, найденный на прошлой неделе на одеяле, укрывавшем Люси Пэйн, предположительно являются идентичными. Итак, счет в ее пользу. Энни снова показала всем, чего она стоит. Она, в очередной раз доверившись своему полицейскому инстинкту, сделала рискованную ставку и выиграла. Теперь она может бросить все силы на разработку одной версии и к тому же обеспечить суперинтенданту Брафу некоторую передышку от нападок прессы.
По заключению Фемке, сходство волос по цвету, диаметру, внутреннему строению и яркости пигментных гранул давало возможность сделать заключение об их идентичности, однако такая улика не обязательно будет признана судом. Но это Энни не волновало, она была готова к подобному развитию событий — не впервой.
Неожиданным подарком судьбы стало то, что волос, найденный на одеяле Люси Пэйн, оказался не обрывком — на его конце Фемке обнаружила волосяную луковицу. Но, к сожалению, волос не выдернули, он выпал, а это означало, что клетки луковицы и прилегающих тканей были уже нездоровыми, волос вместе с луковицей закончил свой жизненный цикл, уступив место новому. Есть, правда, еще одна возможность подтвердить идентичность, подвел итог Лес, но на этот анализ нужно время.
Воспользовавшись отливом, Энни спустилась по ступенькам и пошла по обнажившейся отмели. Кругом не было ни души. Да и кто станет прогуливаться ночью, рискуя подхватить мартовскую простуду? Она шла, размышляя о Джеке Гримли. Что стало причиной его смерти? Падение с высоты? На отмели, по которой она шла, камней не было. Она оглянулась назад на громадный утес, закрывающий небо. Если бы тело какое-то время пролежало на песке, его бы обязательно кто-нибудь заметил. Что, если Кирстен, уверенная, что мстит насильнику, завлекла его сюда и убила? У подножия скалы Энни заметила несколько небольших пещер и вошла в одну из них. Внутри стояла непроглядная темень, в спертом воздухе чувствовался стойкий запах водорослей. Пещера показалась ей неглубокой, но вполне достаточной, чтобы спрятать тело. Здесь, под скалой, оно может незамеченным пролежать до тех пор, пока прилив не унесет его в море.