Когда она пошла к машине, я по привычке открыл ей переднюю пассажирскую дверь. Она замерла, не решаясь садиться. По ее глазам я понял, о чем она вспомнила. О том, как я ее гладил и ласкал своей ладонью, пальцами… Хотелось повторить. Она захотела сесть на заднее сиденье и тут уже я напомнил о том, как мы там проводили время. Клянусь, если бы она сейчас упрямо полезла на заднее сиденье, я бы нырнул туда следом, запер бы машину и трахнул бы ее как раньше. Уверен, она бы не смогла сопротивляться. Ее щеки покраснели. Отвернулась и села вперёд. Жаль.
Мы ехали молча. Я же думал, с чего начать разговор и чтобы не разругаться раньше времени, решил отложить свои вопросы. Кататься в тишине, вдыхая ее аромат полевых цветов, было очень комфортно, я даже поехал по другой дороге, чтобы сделать круг.
— Почему соврала, что переспала с тем ублюдком? Почему не захотела поговорить об этом?
Она напрягалась и настороженно посмотрела на меня.
— Я и сейчас не хочу говорить об этом. Влас, я не знаю, что ты там выяснил и откуда, но пожалуйста, оставь меня в покое. У нас с тобой разные пути и с этим надо смириться.
Ее слова болью отозвались в моей груди. В тот раз, когда я не захотел с ней говорить, ей наверняка было больнее. Но больше всего мне не понравилось в ее словах то, что разные пути. Я хочу быть вместе и теперь нас кое-что, вернее, кое-кто связывает. Мы подъехали к ее дому и я заблокировал двери. Нужен нормальный разговор.
— А вот тут ты ошибаешься. Мы с тобой связаны уже оказывается давно, только я об этом не знал. Когда ты познакомишь меня с Мироном?
Она дернулась в сторону. В ее глазах был страх. Я не хотел такой реакции от нее, но и отступать от них не намерен.
— Никогда, — прошипела она.
— Но он и мой сын тоже. Я хочу с ним общаться, — возразил я.
— Это не твой сын, — уверено ответила она, что меня сбило с толку.
— Ты врёшь! У него моё отчество, да и с Никито й у вас ничего не было. Ты хочешь, чтобы я через суд восстанавливал отцовство?
Ее глаза сверкали от ярости. Думаю, любая мать будет защищать своего ребенка до последнего. Но и я не собираюсь сдаваться.
— Мира, я виноват. Я не поверил тебе, не выслушал и потерял вас. Прости меня, пожалуйста. Я готов на всё, чтобы ты меня простила. Скажи, что мне сделать?
Она молчала пару минут, а казалось, будто вечность.
— Что сделать, говоришь? Избавь нас от своего общества, забудь, не приходи, оставь нас в покое. Хватит. Я не хочу больше связывать свою жизнь с тобой. Натерпелась уже. Я тебя больше не люблю, — первыми словами она вколачивала гвозди в гроб и я уже окончательно поник, но последнюю фразу она произнесла отведя от меня взгляд и тут я приободрился.
— Не любишь, говоришь? А слабо произнести эту фразу ещё раз, глядя мне в глаза? — сощурился я, внимательно наблюдая за её эмоциями. Она посмотрела на меня и настроилась решительно.
— Я тебя… — начала она говорить, но я схватил ее за подбородок и в губы сказал:
— Я тебя тоже люблю, — а после впился в ее сладкий и желанный рот.
Глава 12
Поцелуй со вкусом горечи и сладости. Поцелуй, который всколыхнул все мои чувства, сдувая с них многолетнюю пыль. Поцелуй, который делал мне больно. Обжигал моё сердце и душу. Когда-то я сходила с ума от его губ, его касаний, не могла думать ни о чём, кроме него. Сейчас меня поглотила дикая тоска. Мне было хорошо и плохо. Я чувствовала себя живой и снова умирала. Я дала себе ровно минуту, чтобы насладиться этим странным вкусом чувств. Но не выдержала напряжения. Из глаз полились слезы. Влас отстранился.
— Мира… — прошептал он.
В моих глазах была беспомощность, слезы не прекращали литься градом.
— Мне очень больно… Отпусти меня, пожалуйста…
— Мира…
— Не ври мне! Ты меня не любишь! Любил бы — поверил бы мне! Любил бы — нашел бы меня! Любил бы — не собрался бы жениться на другой! Уйди из моей жизни! Я отпустила тебя, научилась жить без тебя, а ты снова ворвался в мою жизнь… — истерика накрыла мощной волной, меня трясло, изо рта вырывались рыдания.
— Выпусти меня! — потребовала я, отводя от него взгляд.
Он нажал кнопку, щёлкнули замки и я дёрнув ручку выскочила из машины. Бежала так, словно за мной гнались волки. Трясущимися руками достала ключи и приложила "таблетку" к домофону. Вбежала в подъезд, поднялась на два этажа и забилась в угол, сев на корточки. Я продолжала плакать. В таком виде домой заявляться нельзя, не стоит пугать сына.
Мне было невыносимо плохо. Я так хотела быть счастливой как раньше, но я не могу довериться человеку, который однажды уже предал. Если мое разбитое сердце выдержит удар и переживет новое разочарование, то маленькое сердечко Мирона навсегда останется в шрамах. Я не могу позволить этому случится. Отец должен быть любящим, который никогда ни при каких обстоятельствах не бросит. А могу ли я доверять Власу после всего, что было? Ответ очевиден.