— На кухню. Живо, — слышу словно в тумане.
Господи, зачем? Неужели для "того самого", а я так и не приобрела газовый баллончик!
Резко обернувшись, оказываюсь очень близко к его лицу. Делаю шаг назад, долбанные чашка с тарелкой: руки заняты, мысли разбегаются.
Антон Дмитриевич смотрит хмуро и повторяет:
— Ты плохо слышишь? Я же сказал…
— Я не буду с вами ничем заниматься! — выпрямляюсь, чувствуя хоть и небольшую, но уверенность. Кофе ещё не остыл, ошпарит, будь здоров, если этот нахал начнет приставать…
Но брови мужчины тут же ползут вверх, глаза округляются.
— Чем?! — все ещё с недоумением произносит он.
— Сексом занимайтесь с кем-нибудь другим! Не думайте, что вам все дозволено! Я буду жаловаться! Я…
— Иди на кухню, Соня, — делая ещё шаг, явно сердится Жуков. Я оказываюсь буквально прибита к стене его взглядом, а между нами лишь мой неудавшийся ужин. — Есть в комнате я запрещаю. Не знаю, как у вас там принято в Мухосранске, но у себя в квартире я подобного не потерплю.
Я хлопаю ресницами, пока до меня доходят его слова. Третий раз. Третий раз за день облажаться. Так бывает?
— И даже если ты очень попросишь, секс с тобой меня не интересует.
— Я заметила, — брякаю тут же.
Меня вообще-то тоже, но хочется хоть немного сбавить обороты высокомерия у этого придурка. Мы сражаемся взглядами какое-то время, а затем Жуков ухмыляется.
Разряд, ещё разряд, приходи в себя, Соня.
Мужчина отступает, указывая головой на выход с кухни, но оборачиваться к нему спиной не спешу. Делаю шаг в сторону, ещё один, ещё. Краб, ей-богу. А затем буквально бегу в кухню. Есть расхотелось, пить тоже, но все же делаю глоток кофе, прикладывая ладонь ко лбу, медленно выдыхаю. Я что, вообще не дышала? Да что со мной?
Может, уговорить Женю поскорее съехать отсюда? Одна я квартиру не потяну, даже если на работу устроюсь.
Где, кстати, подруга? Уже собираюсь отправиться в комнату, чтобы позвонить ей, но тут раздается звонок домофона. Слышу, как Антон Дмитриевич поднимает трубку. Он, видимо, открывает дверь, вскоре из прихожей доносится голос Женьки, а я выдыхаю. Больше ни в какое кино ее не отпущу! Пусть будет рядом и спасает меня от своего… папаши.
— Где была? — задаёт ей вопрос Антон Дмитриевич.
Это не отчитывание блудной дочери, просто интерес, а я жду, что ответит Женя. Она быстро произносит, как ни в чем не бывало:
— На собеседовании!
— Молодец, — одобряет отец. — Вот кто-то работу ищет, а кто-то толстосумов. Проходи. А с работой что-нибудь придумаем.
Вечер проходит довольно спокойно. По большей части потому, что Антон Дмитриевич, приняв душ, уезжает. Не надо иметь большого ума, чтобы понять куда, тем более, когда он сообщает Жене, что будет поздно ночью, а скорее всего, вообще утром.
— Папаня, ну просто ловелас, — хмыкает подруга, глядя в окно, как он уезжает. — Впрочем, ничего удивительного. Даже в тридцать семь красавчик.
Я молчу, усиленно роясь в телефоне: просматриваю объявления о работе. Женька, присаживаясь за стол напротив, продолжает рассказывать:
— Мать говорила, по нему в нашей деревне все бабы сохли, и он этим пользовался: спал со всеми подряд.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — не выдерживаю я. Женька удивленно смотрит, и я даю задний ход. — Прости, просто эти поиски работы…
— Да я же сказала, что замолвлю за тебя словечко. Слышала, отец сказал, что поможет.
— Тебе поможет, — уточнила я, снова сжимая зубы, вспоминая его фразу про поиски толстосумов. — Я сама справлюсь.
Женька пожимает плечами, но ничего не говорит. Ещё часа полтора я сижу на сайте вакансий, подруга тоже торчит в телефоне, но судя по улыбке, явно не работу ищет. А потом и вовсе встает и начинает одеваться. Я смотрю на неё с удивлением.
— Ты куда?
— Мы с Вадимом решили встретиться.
— Что? Сейчас? — я выпрямляюсь на кровати, наблюдая, как Женька натягивает чулки. — Ты вообще понимаешь, чем может кончиться такая встреча?
Подруга весело смеётся, надевая короткую юбку в облипку.
— Ещё как понимаю, Сонь. И поверь, я не против. Думаешь, мы с ним за рестораном друг другу сказки рассказывали?
Я стремительно краснею.
— Вы что, уже?.. — не договариваю, Женька продолжает:
— Ещё нет. Но пообжимались вдоволь. Целуется он классно.
Я только растерянно хлопаю ресницами.
— Но ведь это же несерьёзно все, — выдаю, на мой взгляд, аргумент. — Вы переспите, а он тебя бросит.