– Не беспокойся, я управлюсь.
Да, Маринка в чем-то права. Если судить по этому разговору, то непонятно, кто из нас мать, а кто дочь. Может, и в других ее словах была правда? ПРАВДА и НЕПРАВДА. А всегда ли их можно различить? Мои мысли вернулись к подслушанному разговору. Маринка задела самую больную тему. Как я относилась к Женьке? Он был моим лучшим другом, мужем и отцом моей дочери. Но был ли он моим любимым мужчиной? О, Господи… Многие годы я не позволяла себе думать об этом, не вспоминала прошлое и вообще делала вид, что прошлого не было вовсе. Наверное, именно эту мою отстраненность Маринка и назвала анабиозом. Но пора просыпаться. Хватит прятать голову в песок. Чтобы полноценно жить дальше, мне необходимо разобраться с прошлым. А с чего начать? Где отправная точка для моего сегодняшнего исследования? Немного подумав, я решила начать с самого начала.
Бабушка родила мою маму вне брака, когда ей было уже за тридцать. Ее женатый любовник не захотел ничего менять в своей жизни, так что дочку не признал. Бабушка справилась и одна. Эти пикантные подробности она сообщила, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Признаться, ее откровенность и доверие тогда потрясли меня, но ничуть не уменьшили мое уважение к ней. Я гордилась своей бабушкой. Она была очень энергичной и жизнерадостной, в таком духе и дочку воспитывала, а потом и меня. Бабушка заведовала районной библиотекой, но мама выбрала иную стезю – пошла в технический ВУЗ, где и познакомилась с моим будущим папой. Они поженились, когда им было по девятнадцать, а через год родилась я. К тому времени бабушка как заслуженный работник культуры получила трехкомнатную квартиру, и все шло хорошо.
Родители учились на пятом курсе, когда в каникулы со своими сокурсниками отправились на Кавказ – покорять новые вершины. Оттуда они не вернулись. Огромная лавина накрыла всю группу, но откопаться удалось не всем. Итак, в пятьдесят шесть лет бабушка осталась с двухлетней внучкой на руках. Но бабушка с честью выдержала и это испытание. Она стала мне не только бабушкой, но и отцом и матерью, и во всех этих ипостасях весьма преуспела. Я никогда не чувствовала себя бедной сироткой, мне хватало и любви, и заботы, и понимания. Бабушка следила не только за моей учебой, но и за всеми моими увлечениями. Я посещала кучу кружков в школе, но вскоре без всякого сожаления их бросала. Только с рисованием дело обстояло иначе. Бабушка посоветовалась с учителем и устроила меня в художественную школу. Та располагалась далеко от дома, до нее приходилось полчаса ехать на трамвае, но бабушка выкраивала время в своем плотном графике, чтобы меня туда возить. И так продолжалось до тех пор, пока я достаточно не повзрослела, чтобы добираться туда самостоятельно. Если бы не она, то сейчас не было бы ни моей успешной карьеры в издательстве, ни персональной выставки Вероники Верховцевой, ни чувства удовлетворения от того, чем занимаюсь, нет, не просто удовлетворения, а полета. В общем, даже если бы бабушка дожила до ста лет, и то вряд ли я смогла бы с ней сполна расплатиться за все, что она для меня сделала. Почему я так подробно сегодня об этом вспоминаю? Да потому, чтобы еще раз себе напомнить, почему поступала именно так, как поступала, а не иначе. Ведь все так просто – по-другому я поступить не могла.
Когда я поступила в художественное училище, бабушка, как бы напутствуя меня, сказала:
– Ты теперь взрослая, сама за себя отвечаешь. Девушка ты привлекательная, наверняка тебя будут обольщать и даже совращать, но ты уши не развешивай. Помни, что близость с мужчиной, несмотря на всякие современные штучки, может привести к беременности. Не связывайся с теми, кто не в состоянии нести ответственность за свои поступки.
Не могу сказать, что эти слова стали моей путеводной звездой, но запомнились. Мы с бабушкой жили дружно, хотя стычки иногда случались.
– Не тот художник, кто пугалом огородным себя выставляет, а тот, кто пишет картины, настоящие картины, в которых есть душа.
Так бабушка реагировала на мои попытки изменить свой внешний облик в угоду артистической среде, в которую я поначалу так самозабвенно окунулась. Некоторое время я возмущалась, но то ли бабушкина настойчивость, то ли своим умом дошла, но нелепые одеяния мне как-то враз разонравились. Все же, чтобы сохранить лицо и хоть как-то обозначить свою принадлежность к художественной братии, я продолжала носить громоздкий браслет с колокольчиками, собственноручно изготовленный моей однокурсницей Ритой из какого-то непонятного сплава. Выглядел он грубовато, колокольчики звенели неблагозвучно, но я его почти не снимала. Боже, как же приятно вспоминать то время! Все было так просто и понятно. Даже безмятежно. В моей жизни помимо бабушки и однокурсников постоянно присутствовали Катя с Мариной и Женька.