Выбрать главу

Мои близкие выжили, полагала Белла, потому что бабушкин брат Александр Стопани считался каким-то дружком Ленина. Остальные братья были, к счастью, других убеждений, но не они победили. Кто погиб в Белом движении, кто смог – уехал. Но о них молчали, скрывали.

Бабушка тоже была знакома с Лениным. Однако при этом терпеть его не могла. Тут довольно забавно: уходя на работу, мама наказывала бабушке: «Расскажи Беллочке про Ленина». Бабушка – редкостно добрый, сердечный человек, но воспоминания о Ленине у нее остались плохие. И внучке она простодушно их пересказывала. Барышней она носила туда-сюда прокламации, за что ее даже выгнали из дома. Потом бывшая гимназистка поступила на фельдшерские курсы, стала сестрой милосердия. В памяти сохранились обрывки истории о какой-то маевке. Почему-то бабушка в гимназической форме вместе с Лениным переплывала Волгу. И он, сам ссыльный, все время кричал на еще одного человека в лодке: «Гребец, греби!» Бабушку удивляло, что он сердился, а не пытался помочь. «Я, – признавалась Белла, – не очень понимала, что это «греби», но рассказ странным образом ужасал мое воображение: «Гребец, греби!..»

– «Греби, гребец…» – от души хохотал Высоцкий, слушая рассказ Беллы. – Знаешь, Белл, ты мне навеяла… Когда учился в школе-студии, я развлекался всякими баечками, которые придумывал на ходу. Тренировался в фольклоре, так сказать, детские сказки сочинял. Кстати, и о Ленине тоже… Плыли по Нилу три крокодила. Черт его знает, куда они направлялись… Но долго плыли. Один, правда, потом утонул в Красном море, второй выплыл, а третий… стал секретарем райкома партии… И вот плывут эти крокодилы, плывут, глядь, а на ветке золотой сидят два медведя. Один, кудрявенький такой, смотрел на небо, а второй качал ногой. Оказалось, кудрявенький – это был Ленин, а тот, что с ногой, – Александр Второй… Ну и так далее. В общем, чушь, конечно, дикая. Но меня за нее… Помнишь, дело Синявского?

– Обижаешь, Володя.

– Ну так вот, Андрей Донатович читал нам курс лекций по русской литературе, а дома слушал наши песни. Когда его взяли, при обыске забрали пленки с записями, а там, кроме песен, были и эти мои шутейные рассказики… Еле отвязались… Но вони было много…

Ахмадулина взгрустнула, о чем-то вспомнив, и на этой ноте завершила свой «мемуар»:

– Бабушка моя довольно скоро разочаровалась в революционерах, поняв, что они не только любят убивать, но еще и нечисты на руку. Ей, кажется, предлагали вступить в условный брак, вывезти что-то в Швейцарию… Хотя зачем я вообще завела этот унылый разговор про Ленина? Сама не знаю. Мне противно о нем даже думать…

Размышляя о поколении поэтов, рождавшемся в конце 30-х годов, Иосиф Бродский говорил: «…Мы все пришли в литературу Бог знает откуда – … из умственного, интеллектуального, культурного небытия. И ценность нашего поколения заключается именно в том, что, никак и ничем не подготовленные, мы проложили эти самые, если угодно, дороги. Дороги – это, может быть, слишком громко, но тропы – безусловно. Мы действовали… исключительно по интуиции. И что замечательно – что человеческая интуиция приводит именно к тем результатам, которые не так разительно отличаются от того, что произвела предыдущая культура, стало быть, перед нами не распавшиеся связи времен… Это, безусловно, свидетельствует об определенном векторе человеческого духа…»

* * *

Азата Ахмадулина, в молодости баловавшегося журналистикой, фиаско дочери, разумеется, крайне огорчило. Мама, женщина боевая и настырная, унынию не предалась и, включив свои связи, пристроила девочку в многотиражку «Метростроевец» набираться ума-разума. Но поскольку родители были люди донельзя занятыми (папа занимал очень немалый пост в таможенном ведомстве, а мама в звании майора служила переводчицей в КГБ), дальнейшее просвещение и воспитание Беллы по-прежнему возлагалось на бабушку.

Только всему этому Белла предпочитала занятия в литературной студии при ЗИЛе, которой руководил молодой и энергичный поэт Евгений Винокуров. Он и подтолкнул девушку к поступлению в Литературный институт имени Горького (кажется, единственное подобное учебное заведение в мире, готовящее профессиональных писателей). Впрочем, позже Ахмадулина скажет: «Не думаю, что этот институт содействует правильному выявлению и воспитанию талантов…» И уточнит: «Если меня чему-то научил Литературный институт, так это тому, как не надо писать…»