– Да.
– Состоял ли кто-либо из вас в гомосексуальной связи с мистером Фарли?
Я моментально отвел взгляд от лица № 1.
– Нет, мы не «голубые». И он тоже не был.
Оба сыщика синхронно утопили подбородки в шейных складках и удивленно подняли брови.
– В самом деле, сэр?
– В самом деле, – отрезал Джерард, небрежно размахивая руками, как крыльями ветряной мельницы. Он обожал вертеть руками, ему это шло и девушкам нравилось, но сейчас это было абсолютно некстати.
– Вы уверены? – вкрадчиво осведомился № 1.
– Зачем нам лгать?
– Может, вам стыдно признаться, – пожал плечами № 1, будто речь шла о вещах совершенно очевидных.
– Стыдно нам не было бы. Мы не «голубые», но ничего против них не имеем. Чего не скажешь о вас, верно? Вероятно, считаете? – презрительно, как Элвис Пресли в фильме «Тюремный рок», осклабился Джерард.
– Нет, сэр, – с убийственной серьезностью ответствовал № 2. – У нас с детективом Аткинсом ориентация весьма смутная, и мы оба решили не скрывать этого от наших товарищей по службе.
– Хорошо, – промямлил я, не понимая, шутит он или нет. Теперь он нравился мне намного больше.
– Ладно, Джон, кончай эту бодягу, переходи к делу, – сказал № 1, детектив Аткинс.
– Сейчас перейду, – с металлом в голосе посулил № 2. Металла, по моему разумению, было как раз достаточно, чтобы закончить эту бодягу. Он открыл серый пластиковый портфельчик и достал оттуда аккуратно вскрытый конверт, обернутый в целлофан.
– Это письмо, сэр, мы извлекли из почтового ящика мистера Фарли. Пожалуйста, взгляните на него, не открывая пакета.
Он передал письмо Джерарду. Тот внимательно осмотрел конверт, от старания подперев языком нижнюю губу, затем запустил руку в джинсы, задумчиво почесал промежность; покачался взад-вперед, как раввин на молитве у Стены плача.
– Письмо мое, – изрек он и потупился с глубоко виноватым видом.
№ 2 достал из портфеля еще какой-то листок бумаги.
– Потрудитесь прочесть фотокопию вашего письма и сказать нам, как мог бы истолковать его разумный человек.
«Пожалуй, для Джерарда это будет трудновато, – подумал я, – неблагоразумие для него было образом жизни».
– «Сукин ты сын, я хочу тебя прикончить. Ты меня в последний раз так опускаешь. Впредь берегись. «Из дружеской постели ненависть всего жарче». P. S. Верни альбом «Верв», – прочел Джерард, безуспешно стараясь, чтобы читаемое звучало приятно, если не хвалебно.
– Позвольте узнать ваше мнение: как мы должны это трактовать? – продолжал № 1 тему, начатую № 2.
– Я был на него очень зол. Он обещал помочь мне вернуть мою девушку и не помог. По-моему, мало похоже на почерк опытного преступника, а? Ну, написать человеку письмо с угрозами, а потом убить его.
– А вы что, опытный преступник?
– Нет, – обиделся Джерард, надменно глядя на № 2.
– В таком случае очень возможно, сэр, чтобы вы написали это письмо, а потом убили адресата, верно? Поскольку вы обычный лондонский педик, а не криминальный гений, вы вполне могли допустить ошибку, правда же? Вот что думаю я. Вам светит пожизненное заключение.
Последние два слова № 2 сбили с Джерарда всю спесь. Он погрустнел и сник – совсем как наш пес, когда мы накормили его несвежим цыпленком.
– Я не убивал его, я был на работе, – внезапно осипшим голосом сказал он. – И я не «голубой».
– При том что вы медбрат, – веско заметил № 1, будто представляя неопровержимую улику.
– Фельдшер, – не сдавался Джерард.
– Вот как, – слегка расстроился № 1, вычеркнув что-то у себя в блокноте, и вернулся к письму.
– «Из дружеской постели ненависть всего жарче»? Что вы хотели этим сказать? Почему постель, сэр? Зачем вы упоминаете о постели?
– Это цитата.
– Откуда? Нам нужна полная информация, – заявил № 1.
– Приятно слышать, – вставил я.
– Сильно умных, сэр, не любит никто, – сквозь зубы процедил № 2.
Вот и неправда. Я люблю. Вообще из всех человеческих качеств считаю ум наиболее достойным восхищения, но в данный момент решил воздержаться от спора.
– Это цитата из стихотворения, – сказал Джерард.
– Кто написал? – спросил № 2.
– Я, – тихо ответил Джерард. Пес, который опять зашел в кухню, бросил на него тревожный вопрошающий взгляд.
– И давно? – поинтересовался № 2.
– Еще в школе, – покаянно признался Джерард.
– Так какая же это тогда цитата, мать вашу? – встрял я.
– Сэр, вопросы задаем мы, – оборвал меня № 2.
– Извините.
Детективу № 1, как видно, очень не хотелось далеко уходить от темы гомосексуализма. По-моему, он куда более настойчиво добивался от нас признания нашей нетрадиционной ориентации, чем выяснял обстоятельства смерти Фарли.
– Вы отдаете себе отчет, джентльмены, что образ жизни, о котором вы рассказываете, полностью подходит для гомосексуалиста? По нашим сведениям, «голубые» регулярно посещают ДИСКОТЕКИ и слушают именно такую музыку, о которой у вас говорится здесь, – он постучал пальцем по прикрепленному к магнитной доске билету на вечер – что-то насчет «забойного музона», – который я повесил на видном месте, чтобы достать Джерарда, неспособного понять, как играть музыку без гитар, – часто бывают хорошо обеспечены материально, поскольку не имеют детей (вот это сомнительно – я имею в виду наше материальное благополучие), и, несмотря на беспорядочную половую жизнь, заводят длительные романы, зачастую сожительствуя с фактическими супругами.
И он повел рукой в нашу с Джерардом сторону.
– Идите вы на хрен! – заорал я. – Педик так педик, я не возражаю, но, если бы и так, я бы нашел себе кого получше!
– На хрен, на хрен, – поддержал меня Джерард. Я заметил, что мы оба начали сквернословить. Во время беседы с представителями власти мы сознательно или невольно сдерживались, но предположение, что мы любовники, заставило нас играть роль крутых парней – роль, абсолютно нам чуждую.
– Значит, мы расцениваем это как несогласие, – подытожил явно потрясенный № 2.
– Расценивайте, – бросил Джерард. – Слушайте, у нас у обоих железное алиби на время смерти Фарли, мы оба любили его, хотя иногда я на него и злился, и нам обоим очень жаль, что он умер.
– Алиби, – протянул № 1. – Интересные вы слова подбираете.
Тут я решил применить тактику, которую матери, мало знающие о скачках и изломах психики подростков, рекомендуют при встрече с задирами: не обращать на них внимания, тогда сами отстанут.
– Так проверьте, – предложил Джерард.
– Вот это будьте спокойны, – заверил № 1. – Проверим. А вы, ребята, с этой минуты далеко не сбегайте. Будьте там, где мы точно сможем вас найти.
– Мы свяжемся с вами, когда понадобится опознать тело, – сказал № 2 и повернулся к товарищу: – Пошли, Джордж. Только время с этими педрилами теряем. Из них ни один не способен обеими руками нащупать собственную задницу, не то что убить человека.
Он сунул копию письма и конверт обратно в портфель. Странно, его презрение меня задело. Почему мнение этого копа для меня что-то значит?
– Легко купить билеты на «Звездный экспресс»? – спросил детектив № 1.
– Понятия не имею, – честно ответил я. Джерард пожал плечами, гадая, не сменилась ли тактика «хороший полицейский – плохой полицейский» другой: «плохой полицейский – ненормальный полицейский».
– Я и не думал, что вы, подружки, знаете, – улыбаясь, заметил № 1, когда мы с псом провожали его до дверей. Я так и не понял, почему мой недостаток музыкального вкуса выдает во мне гомосексуалиста, но я все-таки в полиции не работаю.
– Мы позвоним еще раз, когда проведем обыск его квартиры, – сказал на прощание № 2.
– Да, конечно, – кивнул я, думая, встретят ли они Элис и что она расскажет им о нашем визите.
6
ТЕ ПЕРЛЫ, ЧТО ЕГО ГЛАЗАМИ БЫЛИ
С той самой минуты, как мы с Элис расстались, мысль о следующей встрече сильно беспокоила меня, но по мере приближения назначенного дня, точнее, утра похорон Фарли во мне начало нарастать ощущение, близкое к ожиданию результатов экзамена на водительские права. И это было совсем не плохо.
Работа стала на удивление интересной, поскольку отвлекала от мыслей об Элис, и я даже обнаружил в себе странную способность заниматься делом в течение целого часа. За неделю я умудрился отснять четыре сюжета о гениях жалобы, королях неудачных покупок и великолепных жертвах системы обслуживания. Взрывающиеся фритюрницы и зловеще тикающие электрокофеварки если и не будили во мне любопытство, то хотя бы отвлекали внимание, не вызывая немедленного желания сбежать куда глаза глядят. Я даже выбил у Федерации профессиональных строителей согласие обнародовать имена недобросовестных работников – в частности, того работника, что обобрал до последнего винтика нас с Джерардом. Как-то вечером – разумеется, за компанию с шефом, – я трудился сверхурочно. Все, что угодно, лишь бы не думать об Элис.