Герман остановился рядом с ней и бросил на нее деланно равнодушный взгляд. Расстроенное, бледное, но решительное лицо. Она готовится к непростому разговору. А сама пытается казаться спокойной и уверенной в себе. Только притворяться так и не научилась. Ну, или это он уже научился считывать ее состояние.
— Привет, Ирина, — буднично сказал он ей, открывая свой кабинет. Распахнул дверь и сделал вежливый жест, пропуская ее внутрь. — Заходи. У меня есть десять минут, а потом встреча. Давай недолго, хорошо?
Она безропотно зашла и встала у стола.
Герман включил свет, бросил ключи на стол. Проходя мимо, уловил едва заметный цветочный аромат ее духов. Небрежно придвинул второй стул поближе к столу, включил чайник, который стоял на небольшом столе.
— Садись, что скромничаешь. Кофе сделать тебе?
Она немного потерянно кивнула и села.
Он был очень доволен своим напускным спокойствием. Ни за что не даст ей понять, как ему плохо без нее. И вообще, это ОНА приехала к нему.
В этот момент у него зазвонил телефон. Высветился номер Кати. Он задумчиво взглянул на Иринку, помедлил и все-таки взял трубку.
— Да, привет, Кать. Я тебя слушаю.
Ирина
Она даже толком не успела испугаться, как уже сидит рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, а он по телефону обсуждает с другой девушкой возможность встретиться сегодня вечером. И это явно личная встреча. Разговаривает с какой-то Катей своим глубоким голосом, в котором проскальзывают бархатные ласкающие нотки.
А у Иринки в голове обида, кровь пульсирует в висках, во рту пересохло. Как он смеет при ней любезничать с какой-то девицей, договариваться о встрече и улыбаться ее словам? Как он смеет? После того, что у них было? Ладно, она виновата, а он чем тут без нее занимался? По свиданкам бегал?
Ревность настолько сильно захлестнула ее, что дальше она действовала без раздумий. Схватила ключ, который лежал на столе, подлетели к двери, заперла ее изнутри. Потом повернулась к Герману, засунула ключ в карман своих джинсов, задрала нос и промаршировала обратно на свое место. Села и с вызовом уставилась на него.
Герман быстро справился с изумлением. Встал, налил ей кофе. Опять сел на место и посмотрел на нее с интересом. По крайней мере, от мерзко-спокойного выражения лица и следа не осталось.
— Это что за представление, Ирин? — спросил он. — Мне нужно звонить в МЧС? Ты взяла меня в заложники?
— Пока мы не поговорим, никуда ты не поедешь, — отчеканила она. — Потерпит твоя Катя. Тем более что ты со мной первой начал встречаться, а ее номер второй, так что пусть подождет в порядке очереди!
— Ты ревнуешь, что ли?
Да, черт возьми, она ревнует, и имеет на это право!
— Конечно, ревную, а ты как думал? Что я приехала к тебе экзамен по матанализу сдавать? — расстроено огрызнулась она. — Меня не было всего несколько дней, и вот уже ты с какой-то Катей! Ты с ней спишь? Ты влюблен в нее?
— Ирина, мы вроде с тобой уже выяснили отношения, — устало сказал Герман. — Или я чего-то не понимаю? Ты сказала, что любишь моего брата. Встречалась с ним в Бологом. А теперь заявилась сюда и скандалишь. От меня ты теперь чего хочешь?
Она уже поняла, что перегнула палку, поэтому сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.
Он с непроницаемым выражением лица смотрел на нее. Такой обманчиво близкий, что она могла прикоснуться к его лицу, не вставая со стула. Такой… любимый.
Неужели ей нужно было потерять его, чтобы понять, что она его любит?
Иринке захотелось кричать в голос от несправедливости всего происходящего. Глаза наполнились слезами.
— Ты знаешь, чего я хочу. Тебя, — с отчаянием в голосе прошептала она, глядя ему в глаза. — Я очень сильно ошиблась, Герман. Но я не могу без тебя. Прости меня, пожалуйста. И люби меня, пожалуйста.
И, затаив дыхание, стала ждать его реакцию.
Он не ожидал от нее такой прямоты, это было заметно. Все-таки она хотя бы на миг, но прорвала его оборону. Герман порывисто встал и отошел к окну, повернувшись к ней спиной. Убрал руки в карманы. Помолчал какое-то время, а потом выдал несколько хлестких эмоциональных фраз на иностранном языке. Кажется, на немецком.
Иринка обалдела.
— Ээээ… Что ты сейчас сказал?
— Выругался. Нецензурно, — мрачно отозвался он.
Она поднялась и подошла к нему. Робко подняла руку и дотронулась до его плеча.
— Герман…
Он, не оборачиваясь, глухо, но твердо сказал ей:
— Уходи, Ирина. Это бессмысленный разговор. Ты сама все знаешь. Мы с тобой расстались, у тебя своя жизнь, у меня своя.