— Погоди. Мы еще с тобой про институт не поговорили, — своим профессорским тоном объявил он, открыл глаза и так строго взглянул на нее, что она попыталась накрыться одеялом, но он без труда вытащил ее из укрытия.
— Аааа, боишься? — проницательно спросил Герман. — И правильно делаешь. Вообще-то тебя надо бы отшлепать за такие выкрутасы. Но тебе повезло, я сегодня добрый и бить тебя, так и быть, не буду. И не надо на меня смотреть такими глазами, Иринка, я сейчас серьезно буду тебя очень сильно ругать. Через семь дней зачетная неделя, через пятнадцать дней сессия, Ирина, блин!
Она молча уткнулась лицом в его грудь и изо всех сил зажмурила глаза. И услышала, как убыстрилось его сердце: тук-тук-тук-тук… Потом он тяжко вздохнул и ласково взъерошил волосы на ее голове.
— Ну хорошо, хорошо. Тебе повезло, так и быть, даже ругать не буду. Ну, дай мне хотя бы речь толкнуть, о необходимости высшего образования, я, между прочим, всю дорогу ее репетировал и подбирал цитаты.
Иринка подняла лицо и заглянула ему в глаза.
— Я тебя люблю, — волнуясь, сказала она. — Очень сильно люблю.
— Иринка, девочка моя… Я тоже тебя люблю.
Герман тут же схватил ее лицо руками и стал целовать так сильно, что она опять потерялась во времени и пространстве. Когда они в следующий раз посмотрели на часы, было уже почти двенадцать. Они начали спешно собирать диван, умываться и одеваться. В начале первого уже в приличном виде сидели на кухне и завтракали наспех состряпанным омлетом.
— Ириш, во сколько твой бар открывается? Зайдешь и напишешь заявление об увольнении. Мы сегодня перед отъездом еще должны успеть заехать к моим родителям. Так что давай-ка ты вещи собирай, — между делом сообщил Герман, глядя на часы. — Сейчас твою маму дождемся и пойдем.
Иринка аж омлетом подавилась.
— Зачем к твоим родителям? — испуганно спросила она.
— Ну, как зачем? Знакомиться, — безмятежно улыбнулся он.
— Так мы знакомы, — она опустила глаза.
Герман снисходительно посмотрел на нее.
— Трусишь?
— Конечно, трушу, — опустив голову, призналась она. — Они же знают про Гошу.
Герман нарочито вздохнул.
— Ну вот, а сначала такая бойкая, смелая была, — подколол он ее, поднимая ее лицо за подбородок и нежно смотря на нее. — А теперь совсем расклеилась. Что с тобой случилось, Ириша?
— Ты со мной случился, — проворчала она. — И вообще, ты где был целый месяц? Я уж испугалась, что ты совсем не приедешь, что тебе все равно, что ты там с Катей своей…
И опять ему пришлось обнимать ее и успокаивать.
— Ириш, мы с тобой оба наломали дров, — сказал он ей тихо. — И ты наломала, и я наломал. Давай попробуем начать все с чистого листа. Без всяких разборок и выяснения, кто из нас виноватее. Только мы с тобой вдвоем, никаких Кать и никаких Гош. Ну как, согласна?
Она молча закивала головой.
— Давай не будем усложнять свою жизнь еще и ревностью. Нет никакой Кати, давно уже нет, мне никто не нужен. Кроме тебя. Только у меня условие, — в голосе Германа опять зазвенела сталь. — Ты закрываешь эту сессию на «четыре» и на «пять». А уж потом что хочешь, то и делай. Не хочешь учиться — иди в официантки, но только не здесь, за пятнадцать тысяч, а в Москве. Или если захочешь в другой ВУЗ — я тебе лично помогу перевестись. Но чтобы сессию закрыла, иначе я с тобой очень сильно поругаюсь. Поняла меня?
— Почему это я не хочу учиться? — возмутилась Иринка. — Я очень хочу! Я просто поняла, что ты меня не простишь и будешь и дальше игнорировать. И единственный способ достучаться до тебя — бросить институт. Потому что этого ты мне сделать никогда в жизни не разрешишь и обязательно приедешь за мной. Только я очень боялась, вдруг ты меня разлюбил и тебе уже все равно… И мне придется работать в этом баре еще почти год… Ты на меня не злишься?
— Ты не поверишь, все знали, что ты бросила институт, но мне сказать забыли, — усмехнулся Герман. — Не иначе как боялись. Ты права, моя совесть меня бы со свету сжила. И мои родители, и твои мама и брат еще бы и сверху наподдали. Так что деваться мне теперь от тебя некуда, тебе от меня тоже, давай попробуем просто быть вместе и быть счастливыми.
Когда через десять минут Лариса Николаевна зашла в квартиру, она застала Иринку и Германа на кухне, они пили кофе, смеялись и не сводили друг с друга влюбленных глаз.
Ирина
Две недели, оставшиеся до Нового года, Иринка пахала так, что ей не хватало двадцати четырех часов в сутки. Несданные вовремя контрольные, лабораторные, рефераты и практические работы в неимоверном количестве отнимали у нее все силы и время. Герман ей был не помощник: он сам целыми днями напролет пропадал на работе. Иринка и Герман существовали в состоянии жесткого цейтнота. Встречались дома за поздним ужином, не раньше восьми вечера, причем Герман всегда что-то читал вполглаза за столом или проверял какие-то работы. После ужина они вдвоем обычно пытались посмотреть какое-нибудь кино, но Герман опять читал, а Иринка быстро засыпала под работающий телевизор. Утром они пытались вставать раньше, чтобы какое-то время посвятить личной жизни, потом Иринка готовила на скорую руку завтрак, и Герман обязательно в любую погоду выходил на пробежку.