— Хаае, — по-чейенски поздоровалась она с Эвой. — Очень рада видеть тебя.
— Здравствуй, Муна. — На глаза Эвы навернулись слезы, когда старая женщина обняла ее и прижала к себе.
— Джаред! — закричала Лили, выскочила из машины, понеслась по ступеням, обняла Джареда за ноги и, сияя, сообщила: — У меня есть морковка!
Эва подняла глаза. Вот он, хозяин дома. До невозможности красивый. В поношенных джинсах, белой футболке и рабочих сапогах — типичный техасский ковбой. Прямой, высокий, с мускулистым телом без единого грамма жира. Сплошное достоинство. Черные волосы гладко зачесаны над смуглым лицом.
И он поднял к небу ее ребенка.
Джаред изумлялся, как бесстрашно ведёт себя Лили с лошадьми.
— Слушай, Эва, по-моему, она прирожденная лошадница.
Эва улыбнулась:
— Спасибо, что ты ее пригласил.
— Мне просто приятно ее здесь видеть.
…Они стояли возле конюшни и смотрели, как Муна учит девочку чистить скребницей жеребую кобылу. Джаред сначала был против того, чтобы так близко подпускать ребенка к Таюке, потому что в последнее время кобыла капризничала и порой бывала непредсказуема. Но когда Лили протянула ей морковку и погладила морду, лошадь ласково ткнулась мягкими губами в ее ручонку.
— Ты только посмотри на Таюку, — прошептал Джаред. — Какая спокойная.
— Лили любит животных.
— У нее определенно к этому талант, Эва. Ей следовало бы побольше общаться с животными.
— Но мы ведь живем в Нью-Йорке.
— И ты, естественно, хочешь, чтобы она регулярно общалась со своим отцом.
Взгляд Эвы потемнел.
— Ну, примерно.
Джаред отвернулся и спиной прислонился к двери. Он говорит слишком много, слишком идет ей навстречу. Как бы ему ни нравилась эта маленькая девочка, она — дочь женщины, которую с завтрашнего дня он не увидит никогда. Эве нет места в его будущем, точно так же, как и Лили или какому-нибудь другому ребенку. Дело не в том, что он не хочет детей — трое или четверо как раз по нему, — но детям нужны любящие их и друг друга родители. А брак не входит в его планы.
Руки невольно сжались в кулаки. Если ему когда-нибудь случится стать отцом… черт возьми, он будет лучшим папой в мире. Не таким, как его собственный, который бросил их с матерью, лишь только узнал, что она беременна.
Муна поднялась со своей скамеечки.
— Думаю, пора чем-нибудь покормить твоих гостей, Джаред.
— Нет, спасибо, Муна. — Эва заторопилась. — Лил, нам правда уже пора. Мы перекусим где-нибудь по дороге.
Джаред тронул ее за плечо. И заметил, как она вздрогнула от его прикосновения.
— А ты любишь салями и сыр, Лили? Малышка закивала с восторгом:
— Да, очень-преочень!
Он повернулся к Эве. Его рука по-прежнему лежала на ее плече, и он пытался не обращать внимания на то, какая нежная у нее кожа, не думать о том, какая она чуткая в других местах.
— Почему бы нам не уничтожить пару бутербродов?
Эва нервно глянула на него и высвободила плечо.
— Сходите вдвоем и принесите их сюда, — сказала Муна. — Мы побудем тут с Лили.
Было заметно, что Эве трудно сохранять спокойствие.
Точно, она боится остаться с ним вдвоем. За кого она его принимает? Джаред едва овладел собой, чтобы не испугать никого внезапно вскипевшей в нем злостью. Как же все изменилось с тех пор, когда они держали друг друга в объятиях и шептали слова любви!
Муна улыбнулась Эве:
— Нам вдвоем очень хорошо. Правда, моя Маленькая Звездочка?
— Ну ладно, — согласилась Эва. — Только будьте осторожны. Мы скоро.
«Маленькая Звездочка? Так бабушка называла меня, когда я был маленьким», — подумал Джаред. С чего это она решила назвать так эту девочку?
— У тебя очень красивый дом, — сказала Эва, когда он открыл перед ней дверь.
Беседа. Они будут вести светскую беседу.
— Спасибо. Я сам горжусь им.
Джаред не мог объяснить себе, почему его так обрадовал ее комплимент.
— В кухню вот сюда, по коридору. — Она такая соблазнительная с этими белокурыми локонами, которые Эва высоко подколола, так, что видна ее гибкая шея. Ее ноги в шортах кажутся бесконечными. Да еще эта футболка, розовая и в обтяжку… Будто она нарочно решила свести его с ума.