— Кстати, где же наш таинственный жених?
Рита погрустнела:
— К сожалению, его задерживает работа. Но он передавал всем привет.
— Передавал привет… Вот как! Очень интересный и очень деловой человек?
— Да… Он такой.
— Неужели я познакомлюсь с твоим суженым, только когда вы будете стоять перед алтарем?
Рита поднялась и пошла к окну:
— Не исключено.
— Но ты любишь его?
— Конечно. Думаю, нам сейчас лучше спуститься вниз. — Рита обернулась с улыбкой. — Мы могли бы помочь Марии и заодно разведать про их с папой отношения.
— В это я тоже пока никак не могу поверить.
— В то, что наш папа, отъявленный расист, связался с симпатичной мексиканочкой?
— Ну, примерно так.
— А ты не слышала, что люди могут меняться?
— Слышала, но никогда не думала, что это может иметь отношение к нему.
— Я тоже не думала, но он правда изменился, и ты должна его простить. Поговори с ним. Дай ему шанс.
Эва спускалась вниз вслед за сестрой. Конечно, хорошо, если отец смог измениться, но почему только сейчас? Почему не тогда, когда она и Джаред так любили друг друга? Джаред мог бы стать, наверное, ее мужем.
— Как в старые времена, девчонки!
У подножия лестницы в свежевыстиранной рубахе стоял отец. Он улыбался.
— Привет, папа, — неуверенно заговорила Эва. — Спасибо за приглашение.
Его взгляд переполнился теплотой. Его улыбка сделалась еще шире.
— Спасибо, что ты приехала, Эва. И что привезла мою внучку.
— Мы были у тети Риты и у дедушки. Мы смотрели его ранчо и всех животных! — Лили повалилась на подушку и сладко зевнула.
Джаред укрыл дочку и подоткнул одеяло со всех сторон. Ей так нравится. Он уже, пожалуй, слишком привык к этому уютному ритуалу: почитать, укрыть и тихонько поболтать с ней, пока она засыпает.
— Ты видела там большое деревом перед входом в кухню? — спросил он. Под этим деревом они с Эвой впервые поцеловались.
— Да. Оно точно дорастет до неба. Ты тоже так думаешь?
— Несомненно.
Лили улыбнулась:
— А знаешь что?
— Что?
— Марию я тоже видела.
— А кто такая Мария, Маленькая Звездочка?
— Дедушкина подружка.
— У твоего дедушки есть подружка?
Лили кивнула:
— Она из Мексики, она красивая и готовит вкусные штуки из кукурузы и сыра.
Джаред изумленно откинулся на спинку кресла. Бен Томсон и мексиканка? Бен Томсон? Первый расист в Парадизе? Невозможно.
— Это я, Маленькая Звездочка.
Вошла Муна, чтобы «почитать» по ручке Лили. Джареду ничего не оставалось, как уступить ей кресло и отложить свои вопросы на потом.
— Моя маленькая узнает сегодня кое-что о своем будущем прежде, чем отправится в страну снов. — Муна улыбалась. — Ты не против, Джаред?
— Нет. Конечно, нет. — Он поцеловал Лили в лобик. — Спокойной ночи, мое сокровище.
— Спокойной ночи, Джаред!
По пути к лестнице он все еще мог слышать голос бабушки:
— Расскажи-ка мне еще раз, в каком месяце ты родилась, Маленькая Звездочка? И мы поговорим о твоем будущем…
Джаред вдруг не пошел вниз, как собирался, а рванул в свою комнату и там сразу — на балкон. Ему требовался воздух. Свежий воздух всегда помогал ему чувствовать себя сильнее и увереннее, как если бы он лучше видел, слышал и соображал под открытым небом.
Определенно у Эвы возникла аналогичная идея. Во всяком случае, она стояла на своем балконе и вглядывалась в темный, беззвездный полог над головой. На ней была пижама из белого шелка — верх на бретельках и такие же шорты. Длинные светлые волосы распущены по плечам. Существо из иного мира. Джареду пришлось стиснуть зубы, чтобы не перепрыгнуть к ней и не прижать к себе.
— Не спится?
Эва обернулась, сжав руки на груди:
— Ты меня напугал.
— Извини.
— Ничего. С Лили все в порядке или она устроила театр?
— Там Муна. Они ведь с Лили наметили потолковать о будущем перед сном.
Эва облокотилась на перила и улыбнулась:
— Совершенно вылетело из головы.
— Но, по-моему, она быстро уснет. Она выглядела очень усталой.
— У нее был интересный день.
— Я слышал. — Легкий ветерок ласково перебирал светлые пряди. — Знаешь, я способен оценить, что ты разрешила ей здесь побыть, хотя она уже здорова.
— Я подумала, что тебе стоит воспользоваться этим временем.
— То есть пока вы не уехали в Нью-Йорк?
— Да.
— Не уверен, что это хорошая мысль — уезжать отсюда.