— Что не должен делать?
— Не покупай наше ранчо, Джаред! Нежность в его взгляде исчезла.
Он выпрямился.
— Теперь это уже «наше ранчо»? Эва села и натянула одеяло до шеи.
— Дело не в моем отце. Не в том, чтобы спасать его. Дело в тебе.
— Меня не нужно спасать.
Она умоляюще коснулась Джареда.
— Мы когда-нибудь избавимся от прошлого? Мы оба? Не лучше ли радоваться тому, что у нас есть сейчас?
— А что у нас есть сейчас?
— Я люблю тебя, Джаред. И никогда не переставала любить. — Она расправила плечи и вздернула подбородок. — Я совершила ошибку. Большую ошибку. Но я все еще надеюсь, что ты сможешь меня простить.
— И твоего отца? Его я тоже должен простить?
— Я тогда уехала не потому, что он меня заставил. Во всяком случае, не только потому.
Бледный лунный свет падал на лицо Джареда, на его злобно сжатый рот.
— Когда отец узнал, что я беременна, — начала Эва, а ее сердце было готово выпрыгнуть, — он требовал, чтобы я уехала в Нью-Йорк. Но я отказывалась. Отказывалась до тех пор, пока…
— Пока?…
— Пока он не стал угрожать мне, что выгонит тебя и Муну на улицу. — Эва глубоко вздохнула. То, что она скажет дальше, может легко стать концом их отношений. — Может быть, я недостаточно верила в тебя. Не знаю. Но одно для меня бесспорно. Я хотела защитить людей, которых я любила. Муну, Лили и тебя.
Все. Наконец она все это выговорила. Между ними больше нет лжи. Она терпеливо смотрела на Джареда.
— Значит, ты считала, — заговорил он, по-прежнему жесткий и неумолимый, — что я не в состоянии обеспечить тебя и нашего ребенка?
— Джаред, ты тогда только-только начинал делать карьеру. Я не хотела мешать тебе. Не хотела быть обузой.
— Наш ребенок — обуза?
— Нет! Но пожалуйста, постарайся понять, в каком состоянии я была. Я очень любила тебя.
— Кажется, ты говорила, что собрала вещи и готова ехать?
Эва замерла. Самый любимый человек на свете смотрел сейчас на нее с холодной ненавистью. Она справилась с подступившим удушьем:
— Да.
— Тогда иди.
Она встала, завернулась в покрывало.
— Джаред, никто не может изменить прошлое. Ни я, ни мой отец, ни ты.
— Черт побери, сколько мудрости. Может, ты и спать согласилась со мной, чтобы сохранить ранчо своего отца?
Эва вздрогнула, как если бы ее ударили по лицу.
— Я сейчас уйду, — сказала она, трясущимися руками собирая одежду. — Лили всегда будет твоим ребенком и частью твоей жизни. Я — нет. — И на ватных ногах вышла из комнаты.
Глава 11
За окном сделалось гораздо светлее, но у Джареда была слишком тяжелая голова, чтобы это заметить.
После того как Эва ушла, он долго сидел в своем кабинете, но не за письменным столом, а на диване возле бара. Конечно, накачать себя виски — дело нехитрое, но, во всяком случае, это дало ему несколько часов полного забытья. Славного бездумного состояния, где не было никакой Эвы, никаких незабываемых ночей, никакого стыда за собственное поведение, свою неспособность прощать и где не существовало этого идиотского вопроса, которым он ее прогнал.
Он откинулся на мягкую спинку. Черт побери, он же прекрасно знал, что она спала с ним вовсе не затем, чтобы спасать папашино ранчо. Она любила его. Все эти четыре года. Он увидел эту любовь в ее глазах, едва столкнувшись с ней у миссис Бентон. И был счастлив.
Он задал этот вопрос, потому что хотел унизить ее.
И это ему удалось.
После этой ночи Эва может так разозлиться на него, что уедет с Лили в Нью-Йорк, не сказав ни единого слова.
Допустить этого он не мог.
— Ты ведешь себя, как мальчишка, Джаред Редвулф.
В кабинет вошла Муна.
— Бабушка, пожалуйста, — устало сказал он. — Ты не понимаешь.
— Почему же? Твоя гордость уязвлена, это я вполне способна понять.
— Она мне врала. Всегда. Постоянно.
— Она ошибалась, она боялась причинить тебе еще большую боль. Она не говорила тебе об этом?
— Говорила…
— И ты ее не прощаешь? Мать твоего ребенка?
— Бабушка…
— Ты и его не простишь? Деда твоего ребенка?
— Черт возьми, бабушка…
— Я не собираюсь молча смотреть, как ты в очередной раз губишь свою жизнь.
— Это они погубили мою жизнь.
— Возьми на себя ответственность, Джаред. Ты должен справиться с ненавистью к собственному отцу, иначе однажды ты окажешься очень одиноким.
Джаред заскрипел зубами и посмотрел в окно. Все эти земли, дом — все это он приобретал для себя и Эвы. Имел бы он только мужество признаться в этом…