— Я знаю.
Естественно, он это знал. День рождения Лили всегда будет днем позора Бена Томсона. Эва потянула Лили за руку.
— Нам пора идти, папа. У нас встреча.
— Мне можно смотреть лошадок Джареда! — объявила Лили. — Ты знаешь Джареда?
Бен Томсон выпрямился. Его лицо стало жестким.
— Да.
Нет, он не изменился. Каким был, таким и остался — бездушный старый ханжа. Зачем она вообще с ним разговаривает? Она торопливо распахнула заднюю дверцу.
— Залезай, Лил.
Лили колебалась.
— До свидания, дедушка.
— До свидания, Лили. — Он обогнул машину и подошел к Эве.
— Ты как-нибудь заглянешь ко мне?
— У нас не очень много времени. — Она смотрела мимо.
— Сообразим маленький ужин? Ты, Рита, Лили.
Эва попыталась проглотить комок в горле. Что ему нужно?
— В четверг?
Их глаза встретились.
— Часиков в шесть? — Он смотрел на нее почти с робостью.
Она заглянула в машину. Лили сидела в своем креслице и сияла. Ее взгляд тоже был полон надежды. Вполне можно понять: в жизни Лили мужчины — редкость, а тут вдруг — дедушка! Но Эва не могла позволить, чтобы отец довел до слез ее сладкого, доверчивого ребенка, а она знала: он это сделает, раньше или позже. Она не допустит никогда, чтобы ее дочери сделали больно.
— Сожалею, — торопливо сказала она, усаживаясь за руль, — но вряд ли.
А потом просто оставила его стоять посреди улицы и уехала. Сердце колотилось дико. Лили не сказала ничего, лишь смотрела на него в окно. Признаться, Эве это было только приятно.
А потом, уже на шоссе, несколько успокоившись, она задумалась, почему чувствует себя такой виноватой.
«Потому что здесь снова открываются старые раны, от которых я должна наконец освободиться. Вернуться в родной город — это значит быть готовой столкнуться лицом к лицу со всеми своими тайнами и страхами».
Ей еще предстояло самое ужасное — встреча с Джаредом. В его доме.
Она невольно усмехнулась, вспомнив его прежний закуток. В своей маленькой комнатке — напротив конюшен — она частенько устраивалась на подоконнике и наблюдала, как Джаред, сидя на земле, привалившись спиной к двери конюшни — фонарь рядом, — изучает брошюры, финансовые газеты, составляет бумаги. Увлеченный, дотошный, серьезный. И такой терпеливый и добрый. В такие моменты она раздумывала, как бы это было — жить с ним. Вечером он всегда будет приветствовать ее поцелуем, совсем не похожим на простое быстрое соприкосновение губ. О нет! На это потребуется время даже после двадцати лет супружества. А потом, прижав ее к стене, он будет жадно проталкиваться между ее трепещущими коленями.
В окна машины залетал горячий ветер. Эва притормозила, сворачивая направо у ранчо Ламба.
Но мысли о семейной жизни фантастических миссис и мистера Редвулф как наваждение преследовали ее.
…Распаленные быстрым сексом, они вместе отправляются в душ, и там следует такое интимное и волнующее продолжение, что…
Черт, за рулем надо быть внимательнее!.. Нет, они просто встретятся у двери, она возьмет его за руку и поведет в столовую. Там наполнит его тарелку тем что она для него приготовила, а он будет есть и без конца повторять, как это вкусно. А потом из столовой они направятся в спальню — если, конечно, им удастся так долго не прикасаться друг к другу, — и приступят к работе над их большим семейным проектом.
Эва заглянула в зеркальце заднего вида и грустно улыбнулась. Братики и сестрички Лили…
— Смотри, мамочка!
Эва остановилась перед высокими коваными воротами. Одна огромная створка открыта, вторая закрыта. На обеих в центре — бронзовая буква «Р». Редвулф. Эвины ладони стали влажными. «Это от жары», — строго сказала она себе.
Она слышала, что Джаред теперь не бедствует, обзавелся домом и куском земли. Но слова «не бедствует» слабо подходили к таким владениям. По обеим сторонам подъездной дороги тянулись бесконечные роскошные зеленые пастбища. Их хозяин определенно очень богат.
— Лошадки! — восторженно воскликнула Лили и показала на трех темно-гнедых красавиц, которые паслись вдалеке.
— Очень красивые, правда? На какой бы тебе хотелось покататься?
— На всех, — тоненько засмеялась Лили. — Как в цирке!
Но, приближаясь к дому, обе притихли.
Это был самый прекрасный дом, какой Эва когда-либо видела. Три этажа, а по бокам — два мощных раскидистых дуба. Зеленый фасад прекрасно вписывался в окрестности. Вокруг множество цветов — красных, лиловых — и изобилие пышных кустарников. Но самое лучшее — веранда вокруг всего первого этажа. Там стоял огромный диван-качели. Крышу веранды поддерживали колонны, украшенные изысканной резьбой. Вдоль ступеней, ведущих к двери, — плетеные корзины невероятных расцветок и узоров: типичные изделия чейенских женщин. В корзинах — травы амии или клубника. Из дома вышла женщина, которая сплела эти корзины. Несмотря на весьма преклонный возраст, она двигалась с грацией и изяществом.