– Это Л'Эстисак! – шепнула Селии маркиза Доре.
– Л'Эстисак?..
– Ну да, герцог Л'Эстисак.
И так как Селия все шире и шире раскрывала глаза:
– Не может быть, чтобы вы не знали его хотя бы по имени. Гюг де Гибр, герцог Л'Эстисак. Представитель одного из самых знаменитых родов Франции, лейтенант флота, триста тысяч франков дохода. Никто не поверит этому, увидя его здесь среди нас, так он просто держится. Этот не станет хвастать. Да вы увидите сами.
И она дружески окликнула его:
– Добрый вечер, Л'Эстисак! Как поживаете?
Герцог вежливо поклонился ей:
– Как всегда, хорошо. И вы тоже, конечно! На вас приятно смотреть, дорогая моя – вы хороши, как роза.
Повернувшись к ней, он увидал человека в синей тельняшке и матросской куртке, который продолжал спокойно выслушивать воркотню своей соседки, Жолиетты.
И сразу подошел, протягивая ему руку.
– Как, и вы здесь, Лоеак?
– Я, – лаконически ответил человек в тельнике. – Рад вас видеть.
– И я тоже, дружище! Что вы делаете в Тулоне?
– Жду отправки. Мое судно сейчас в Сен-Луи на Роне.
– Ваше судно? Какое судно? Вы сделались моряком?
– Не моряком – грузчиком. Нанялся на лионский пароход.
– Неужели?
– Ну да. Ваше здоровье, Л'Эстисак!
И человек в тельняшке со спокойствием изваяния опрокинул свой стакан.
– Л'Эстисак! – еще раз окликнула маркиза Доре. – Подойдите сюда на минутку. Я познакомлю вас с моей подругой.
– Иду, – отозвался герцог. – Я сейчас вернусь к вам, Лоеак. Пройдите пока в мою ложу, номер три, – поболтаем!
Он подошел и прежде всего потребовал, чтобы дамы выпили еще коктейля в честь Селии.
– Скажите, – вполголоса спросила маркиза, – этот смешно одетый человек – действительно ваш друг?
Герцог стоял за табуретом, одной рукой обнимая Селию, а другой маркизу. Он улыбнулся.
– Да, это мой друг, деточка.
– Но ведь он грузчик! Это правда?
– Правда. Ведь он сам сказал мне это. Значит, это должно быть правдой.
– Но как его зовут?
– Его зовут граф де Лоеак. Маркиз де Виллен. Как видите, ваш товарищ по титулу.
– Не смейтесь надо мной! Перестаньте! Это невозможно. Он граф, маркиз или грузчик?
– Грузчик, граф и маркиз. К тому же достаточно богат, по крайней мере состоятелен, – по миллиону в каждом кармане.
– Может быть, он просто сумасшедший?
– Нет – он скучает. В прошлом году я встретил его в цирке – он был клоуном. Но ему не стало веселее от этого. Теперь он грузчик. Сомневаюсь, чтобы это развеселило его. О, дети, дети – та из вас, которая рассеет скуку этого человека, не потеряет времени зря – выгодное и доброе дело.
Он с внезапной грустью посмотрел на обеих женщин.
– Попробуйте, если он вам нравится!
Но Жанник уже звала его из другого конца зала:
– Л'Эстисак! Я иду в ложу! Звонок – антракт кончен.
Он пошел за ней.
Публика теперь уходила из бара гораздо медленнее, чем наполняла его в начале антракта. Никто не торопился занять свою ложу или кресло, чтобы увидеть вечных дуэтистов или еще раз услышать всем известную певицу-«шансонетку». Продолжали болтать, прощаться, назначать свидания друг другу.
Грузчик, граф и маркиз не двинулся с места. Облокотившись о барьер, упершись лбом в кулак, он сосредоточенно смотрел в землю и, казалось, не замечал образовавшейся вокруг него пустоты.
Маркиза Доре нагнулась к Селии.
– Совет Л'Эстисака совсем не так плох! Хотите, я попрошу, чтобы в следующем антракте вам представили Лоеака, взгляните на него, – когда присмотришься, видишь, как он хорош собой. И может быть очень занятно приручить такого дикаря.
Но Селия смотрела в другую сторону.
– Доре! – вдруг прошептала она изменившимся голосом, – посмотрите, там, около дверей за кулисы… Вы его знаете?
Маркиза повернулась на своем табурете.
– Это маленький Пейрас. Ну еще бы! Его все знают.
Она с опасением взглянула на свою спутницу.
– Впрочем, осторожнее, милочка! Надеюсь, что вам не придет в голову влюбиться в этого мальчишку Господи! Да кажется, это уже и случилось.
И действительно, большие черные глаза Селии с нескрываемым интересом уставились на «мальчишку» и следили за каждым его движением. Конечно, он вполне заслуживал внимания: еще совсем юнец, лет двадцати или двадцати двух; тонкий и стройный, как молодое деревцо; несмотря на это довольно плотный и широкоплечий; при этом с самой веселой и задорной физиономией, какую только можно себе представить, маленькие острые усы придавали его лицу решительный и почти воинственный вид.
– Но голубушка! – повторяла маркиза Доре материнским тоном. – Если вы станете так воспламеняться ни за что ни про что, вам предстоят невеселые дни и грустные ночи!..
Но Селия больше не слушала:
– Доре! – снова прошептала она. – Доре! Если вы действительно его знаете…
Маркиза отрицательно покачала головой.
– Вот именно. Если я его действительно знаю… Вы непременно должны сделать эту глупость!.. О Господи! Все женщины одинаковы. Ну что ж… С вами не сладить. Пусть будет по-вашему!..
Она крикнула:
– Пейрас!
«Мальчишка» обернулся.
– Идите сюда! Вы одержали победу.
Он бросился к ней:
– Неужели? О небо!.. Да будет трижды благословен тот день…
Он говорил шутливо-напыщенным тоном. И его миндалевидные девичьи глаза, синие как васильки, весело и хитро поблескивали. Схватив маркизу за руку, он продолжал в том же тоне:
– О божественная синьора!.. Моя жертва – это вы… Она пожала плечами.
– Молчите!.. Будьте хоть один раз в жизни серьезны, на пять минут, чучело! Я хочу представить вас моей подруге Селии. Будьте с ней поласковей. Селия, разрешите вам представить господина гардемарина Бертрана Пейраса: он только что вышел из пеленок – постарайтесь быть с ним построже.
Она соскочила с табурета и удалилась.
Оставшись вдвоем, Пейрас и Селия с некоторым смущением посмотрели друг на друга; он ничего не говорил; она краснела, как вишня.
С минуту они молчали. Но они впились глазами друг в друга и не опускали глаз. И мало-помалу их уста начали улыбаться.
Наконец гардемарин стряхнул эту нелепую застенчивость, так не соответствовавшую его характеру, и, взяв под руку свою «жертву», без всяких предисловий прошептал ей:
– Вам очень хочется посмотреть спектакль до конца?
«Жертва» отрицательно мотнула головой.
– Значит…
Он сказал только одно это слово, но очень выразительно. И они направились к выходной двери. У бара Казино есть свой отдельный выход на спокойную улицу, без всякой толкотни и давки. К этой-то двери и направились они, взяв друг друга под руку.
Бар почти опустел. В нем оставался только мрачный, по-прежнему погруженный в свои мысли Лоеак и марсельская женщина, Жолиетта; она внимательно следила за всем происходившим и, по-видимому, сильно интересовалась всем, что ее не касается.
Она не пропустила ни одного жеста, ни одного слова из того, что произошло. И, как только увидела, что новая пара направилась к двери, торопливо пошла навстречу ей.
Она подошла к выходу одновременно с ними. И воспользовавшись тем, что они встретились в нешироком коридоре, задела гардемарина и блеснула ему глазами так, что даже Селия заметила это.
Чуть не вышло скандала. Селия в бешенстве выпустила руку спутника и быстрыми шагами подошла к сопернице:
– Ах вот как! Однако вы не стесняетесь!
– А вы, я вижу, с характером, – дерзко ответила та. По счастью, здесь был Пейрас.
– Успокойтесь, мадам, успокойтесь!..
И, установив, как нужно действовать, он проскользнул между обеими «сторонами». И бросил каждой из них быстрый, такой быстрый взгляд, что каждая женщина подумала, что он относится только к ней.