Прошло четверть часа. Никакого движения возле техники не было.
Дементьев подполз поближе.
Прошло ещё минут пять, и только он хотел уже метнуться к грузовику, как из-за него вышел человек. Выскочи Саша на десять секунд раньше — и часовой увидел бы его. Видно, стоял немец за кузовом грузовика, в затишье.
Тускло поблескивала каска, за плечом виднелся длинный ствол. Тьфу, чёрт, у часового винтовка! Даже если Саша его убьёт, винтовка ему ни к чему. Длинная, тяжёлая, в лесу только мешать будет. В ближнем бою она малопригодна, а стрелять на полкилометра Саша не собирался.
Он лежал и раздумывал. Уйти не солоно хлебавши или пошарить по деревне? Солдаты с грузовика и мотоциклов где-то же спят? Скорее всего, в избах, а хозяева — в сараях да коровниках. Автоматы у немцев точно быть должны — он же стянул из мотоцикла магазин.
А может — не рисковать? Должен же подвернуться случай поудобнее? Но и без оружия плохо, недавняя встреча с окруженцами, когда он ещё с Татьяной был, доказала это. Не будь у него автомата тогда, уже бы гнил-смердел в лесу — он, а не дезертиры. Да и не столько они дезертиры, сколько бандиты натуральные. Решили, что стране конец, и всё дозволено — грабить, насиловать, убивать. «Гуляй, рванина!» А сколько таких? Не только дезертиры, но и выпущенные немцами или сбежавшие из тюрем преступники; деревенские, решившие покуражиться, мошну набить во время горестных событий, а то и в услужение к немцам пойти — в ту же полицию. За жратву продались, за власть — пусть и мизерную, в пределах своей деревни, за возможность безнаказанно покуражиться над людьми. Нет, уходить без патронов нельзя. Просто надо попробовать сделать всё втихую.
Саша перемахнул через забор. Собаки во дворе не было, иначе учуяла бы давно, голос подала.
Дверь в избу была закрыта, но открыты окна. А для него что дверь, что окно — всё едино.
Саша подобрался к окну, прислушался. Слышалось дыхание спящего человека — ровное, спокойное. Сколько их там? И немцы ли это? Может, немцы в другой комнате? Хотя сомнительно это, не будут немцы ночевать в одной избе с недочеловеками.
Саша поднялся и заглянул в окно. Глаза его уже адаптировались к темноте. Взору его предстала кровать со спящим на ней молодым парнем. Рядом стоял стул с аккуратно уложенной формой. Точно, немец!
Медленно, стараясь не шуметь, Саша поднял ногу на завалинку и вытащил нож. Взяв его в руку, он встал коленями на подоконник и уже с него рухнул на немца. Одной рукой он зажал ему рот, а второй дважды ударил ножом. В первый раз получилось неудачно — в живот, а второй раз — уже в сердце. Немец задёргался и затих.
Саша вытер нож о его майку — лезвие и рукоять были мокрые и скользкие от крови, и направился к дверному проёму другой комнаты. Проём — по деревенской традиции — имел не дверь, а ситцевую занавеску.
Ножом Саша отодвинул край занавески.
На кровати — широкой, хозяйской, о двух перинах — дрых пузатый немец. На стуле рядом — форма, погончики серебром отливают и квадратики на них. На столе — фуражка с высокой тульей. Никак офицер. Вот только в званиях немецких Саша не разбирался. Он советские недавно освоил, все эти шпалы да кубари на петлицах, причём не соответствующие друг другу в разных родах войск — просто головоломка. Например, сержант госбезопасности соответствовал армейскому лейтенанту, а старший политрук — воентехнику третьего ранга. Надо бы изучить немецкие знаки различия. «Вот только учителя нет», — усмехнулся про себя Саша.
Сладко спал немец, уверенный, что часовой охраняет его сон, и из угла рта его слюнка стекала.
Саша почему-то сразу его возненавидел. Понятно — враг, но вот в первой комнате он убил немца без всякой ненависти. Тот был просто врагом, которого следовало уничтожить.
Саша подошёл к немцу и кольнул его в жирное пузо кончиком ножа.
— Эй!
Немец проснулся, открыл глаза, не понимая, кто осмелился прервать его отдых. Саша резанул его по шее — по сонным артериям, по трахее. Немец захрипел, исходя кровью. Конечно, он умрёт через несколько секунд, но пусть хоть немного помучается перед смертью.
Гитлеровец ещё сипел и дёргался в кровати, а Саша уже искал его оружие. Пистолет лежал в кобуре — под формой, на стуле. Сразу видно — не фронтовик, тыловая крыса, поскольку пистолетик маленький — прямо хлопушка. Браунинг калибра 6,35 мм, и больше для дамской сумочки подходит, чем для армейского офицера.
Саша сунул пистолет и запасную обойму к нему в карман брюк. Глядишь — пригодится на крайний случай, как оружие выживания.
Он вернулся в первую комнату. Автомат убитого висел на спинке кровати, рядом, на ремне — подсумок с запасными магазинами. Вот это уже то, что надо! Не за пистолетиком же он сюда лез.