Выбрать главу

Саша обыскал карманы погибшего, переложил обнаруженные документы в свои карманы. Снял с тёзки ремень с кобурой, опоясался. Надо бы парня похоронить по-человечески. Но нечем: ни лопаты — ни даже ножа. Надо идти на хутор.

Саша повесил на плечо свой карабин, подхватил мешок парашютиста и отправился на хутор. Оружие и мешок он оставил в сарае и, прихватив лопату, отправился обратно. Выбрал место посуше, вырыл могилу. Завернул тело погибшего в парашют — где сейчас гроб возьмёшь? Засыпав могилу, уложил сверху кусок дёрна. Место приметное, в трёх метрах от изголовья могилы дуб стоит.

Боковым краем лопаты Саша сделал на дереве три параллельные зарубки. Теперь могилу можно будет найти, если необходимость такая возникнет: вдруг после войны властям понадобится, или родственники объявятся?

Молитв Саша не знал — просто постоял над могилой. Даже залп не дашь — железная дорога уже недалеко, немцы могут услышать.

Придя домой, Саша сразу направился в сарай. Там он распотрошил мешок парашютиста. Типичный набор диверсанта: рация, запасные батареи к ней, карта, сухари в бумажной упаковке и пачка патронов к пистолету.

Саша стал рассматривать документы погибшего. Солдатская книжка на имя Генриха Циммеля, ещё какие-то бумаги на немецком. Как плохо, что он не знает немецкого!

Саша развернул карту. Довольно подробная топографическая карта Пинской области, но без каких-либо пометок. А они могли бы подсказать хотя бы предполагаемый район поисков партизанского отряда, командиру которого предназначалась рация.

В принципе, у него есть выход на подполье через Мыколу и его брата Михася. Правда, не верят они ему, но от рации при любом раскладе не откажутся — не тот случай. Рация — это связь с Большой землёй, это новости о положении на фронтах, это возможность получать оружие и взрывчатку. Потому как уже в 1942 году в расположение партизанских отрядов стали садиться самолёты, а там, где это было невозможно, сбрасывали грузы на парашютах.

А ещё — передача важных разведданных о противнике. Пожалуй, иногда это самое ценное. Саша знал, что нет ничего хуже, чем получить ценнейшие разведданные и не иметь возможности оперативно передать их в штаб. А уж там пусть командование решает, как распорядиться сведениями — прислать ли бомбардировщики или подтянуть в нужное время и место войска, либо поставить перед диверсантами цель и задачу.

Саша решил проверить рацию. Ведь при приземлении мог удариться о дерево не только сам парашютист, но и рация. Хотя, когда Саша увидел радиста, он висел спиной к дереву, а мешок с рацией был спереди, на животе. Сама рация располагалась в двух брезентовых чехлах.

Саша открыл один. Рация была допотопная по современным понятиям, трёхламповая «Север-бис». Из всех достоинств — небольшие размеры и вес: всего два килограмма. Дальность приёма — около 400 километров. Для питания использовались батареи в железном ящике, подсоединявшиеся к приёмопередатчику кабелем. Управление примитивное — всё тумблеры и ручки с надписями.

Саша подключил блок питания и щёлкнул тумблером. Теперь надо подсоединить антенну, которая входила в комплект.

Саша вышел из сарая, забросил на крышу антенный провод и разбросал в сарае антенный противовес. Пока он занимался антенной, засветился индикатор.

Саша надел наушники, повернул ручку на приём и стал медленно вращать верньер настройки. В эфире — треск, помехи; потом совсем чётко и ясно, как будто передатчик рядом — немецкий голос.

Саша повернул ручку. Послышалась музыка. Так бы сидел и слушал, но батареи на таких рациях недолговечны, могут работать всего тридцать шесть часов. Есть и запасной комплект, но этого всё равно мало.

Убедившись, что рация цела, Саша уже хотел выключить её. Ведь рация — вещь хрупкая, работает на радиолампах. Небольшой удар, и пиши — пропало. Немецкие радиолампы к ней не подходят, да их и не найдёшь.

Но, повернув слегка верньер, он замер. Передавали сообщение Совинформбюро.

В сарае ойкнули. Саша повернул голову. В проёме двери стояла Олеся с округлившимися от удивления глазами.

Саша махнул рукой, подзывая девушку к себе. Усадив на колени, он прижал один из наушников к её уху.

Торжественный и мощный голос Левитана зачитывал: «В течение ночи на восемнадцатое мая на Харьковском направлении наши войска вели наступательные бои в районе города Керчь. На других участках фронта ничего существенного не произошло. За восемнадцатое мая уничтожено сорок три немецких самолёта. Наши потери — семнадцать самолетов.