— Метрах в трёх от него, — сообщил Сычёв. — За кустами. От тела его и не видно.
Косарев настаивал на своём.
— Вот — далеко! Если он шёл ночью, то в драке они этот пакет могли и потерять. Парень то был не маленький, рослый парень, да и мускулатура у него развита хорошо. Так просто с ним бы не справились.
— А часы почему тогда не взяли? А деньги в кармане? Там прилично ещё было, половина нашей зарплаты, — возразил Сычёв.
— Тогда, выходит, маньяк у нас завёлся, — хохотнул Колодников.
— Тьфу, на тебя, дурак! — вызверился Косарев. — Только маньяка нам ещё не хватало.
— Нет, а что? Андрей прав, — на помощь Колодникову пришёл Мазуров. — Какие тогда могут быть мотивы преступления? Только маньяк.
— Вот накаркаете вы мне! Премии лишу обоих, — рассердился Косарев.
— Ага, ты только и умеешь, премии лишать.
— Да, а что там со следами? — спросил не знающий всех деталей Колодников. — Есть что?
Сычёв поморщился так, будто его обвинили в чём-то противном.
— Есть там какие-то копыта, да смазанные сильно. Полкаблука я там чужого нашёл, и это всё.
— Плохо искал, — предположил Мазуров. За обившегося эксперта вступился Косарев.
— Да нет, трава там густая. Они, видно, боролись там, на траве. Там вообще ничего нет. А на тропе, там бесполезно что-то искать. Все эти дни дожди шли, так что всё смазано.
Косарев посмотрел на небо, поморщился.
— Темнеет. Николай, ты точно там всё снял?
— Да всё-всё!
В это время на дороге показался ещё один «Уазик», на этот раз не вездеход, а так называемая «булка». За ним грохотал на кочках прицеп с отсутствующим задним бортом.
— О, труповозку уже подогнали, — озвучил общую для всех мысль Фортуна.
Из машины выбрались два милиционера с сержантскими погонами.
— Товарищ майор… — обратился один из них к Косареву. Тот его сразу оборвал.
— Давайте-давайте, забирайте его, и везите быстрей в морг.
Тогда один из милиционеров вытащил из кузова грязное покрывало с явно видимыми бурыми следами засохшей крови. Из кабины выбрался ещё и водитель.
— Нам бы ещё одного человечка, — попросил сержант. — А то втроём тяжело его нести будет по этим кустам.
Косарев развернулся, было, к «Уазику» Колодникова, но водитель, Николай, человек уже в возрасте, уже закричал оттуда: — Нет! На меня даже не рассчитывайте. У меня вот только радикулит прошёл. Я ж надорвусь тут же.
— А вот у нас есть молодая рабсила, — засмеявшись, Рыжов ткнул пальцем в сторону Астафьева. У того на лице сразу появилось обиженное выражение.
— А чё я?…
— Иди-иди, Юра! Помоги людям. Все с этого начинали, и я тоже не один десяток жмуриков перетаскал, — отправил его вслед за сержантами непосредственный начальник — Колодников.
Как и догадывался Юрий, процедура, в которой ему пришлось участвовать, была не очень радостна. Труп машиниста лежал в неестественной позе: спиной привалившись к кусту, голова при этом склонилась на бок, ноги вытянуты вперёд, руки раскинуты назад, как при прыжке в воду. Только глянув на лицо убитого, Астафьев испытал рвотный позыв. Нечто круглое, багрово-синего цвета, с вылезшими из орбит глазами, с вывалившимся изо рта языком. С трудом подавив неприятный позыв организма, Юрий отвёл глаза в сторону, и прислушался, о чём говорят его невольные коллеги по неприятных хлопотам.
— Эк его раскорячило! Он ведь, застыл, поди, уже.
— А как ты думаешь? Третий день, говорят, пошёл. Ещё и холодно. Ночью сегодня минус был. Счас вот в такой позе его и потащим.
— Хватит болтать. Стели, давай. Заваливай его на бок.
Труп действительно завалили на покрывало, но при этом он как-то умудрился провернуться, и лечь, как и был — лицом вверх. Бестолково потолкавшись вокруг тела, милиционеры распределились около покрывала, и потащили несчастного машиниста к своему не очень удобному средству передвижения. Это было не так просто, и тело казалось просто жутко тяжёлым, и почва под ногами скользила. Кончилось это тем, что у самого прицепа Астафьев поскользнулся на колдобине, и свалился как раз на тело убитого, буквально лицом к лицу. Неприятное прикосновение щекой к холодному лбу покойного заставило Юрия тут же вскочить на ноги, но с реакцией желудка лейтенант справиться уже не смог, только отскочил в сторону. Его вывернуло жесточайше, вылетел не только сегодняшний завтрак, но и вчерашний ужин. Всё это вызвало у стоявших кучкой милиционеров одинаковую, насмешливую улыбку.
— Я тоже первый раз как труп сгоревшего увидел, эх, помниться, и блевал, — припомнил Фортуна.
— А я утопленников не люблю, — сказал Рыжов. — Кожа у них такая, зеленая, матовая, неестественная. Не люблю!
На помощь трём остальным грузчикам всё-таки пришёл шофёр «Уазика», Николай. Вчетвером они с матерками закинули тело в прицеп, и вскоре Уазик отбыл в морг. Колодников махнул Астафьеву.
— Юра, поехали.
Уже на ходу он покосился на молодого опера. Лицо того выглядело измученным.
— Ладно, не дрейф! — подбодрил он стажёра. — У каждого бывает такое вот крещение. Счас едем домой к этому машинисту. Надо опросить его семью.
Семья оказалась небольшой — молодая девушка и ребёнок полутора лет от роду. К удивлению Астафьева девушка уже знала, что её мужа нашли.
— Это правда, что Игоря убили? — пролепетала она, только открыв дверь.
— Да, вы сможете проехать, и опознать тело?
Та отчаянно замотала головой.
— Нет, не смогу, я… я умру, там, наверное. Пусть брат его съездит, Вадим.
— Как нам его найти?
— Я телефон вам его дам.
Колодников позвонил по нужному телефону, и брат убитого, Игоря Сафронова пообещал тут же съездить в морг. После этого Колодников начал расспрашивать девушку о муже.
— Скажите, Настя, а у Игоря были враги? Он с кем-то ругался, был в конфликте? На работе, на улице? Может, старые какие счёты? Мало ли чего бывает в жизни.
Она отчаянно замотала головой.
— Нет, он был не такой. Он ни с кем не ругался, его все любили. Мы с ним начали жить ещё до армии, а потом, как он пришёл, уже поженились. Тут вот он окончил техникум, ему так нравилось быть машинистом. Игорю предлагали водить дальние маршруты, но он не хотел нас оставлять надолго. Он так радовался, что сумел устроиться у нас в городе, на этот на наш завод. Машенька болеет постоянно, а он так переживал. Он уже через несколько дней должен был начать работать сам, постоянно. И вот…
Она снова начала плакать. В это время зазвонил телефон. Трубку поднял Колодников. Выслушав говорившего, он обронил только пару слов: — Хорошо, спасибо.
— Брат опознал Игоря, — сообщил Колодников Юрию. — Что ж, распишитесь вот здесь.
После того, как Настя расписалась, Андрей начал прощаться. Уже у подъезда он остановился, закурил свою вечную сигарету, и сообщил своему стажёру: — Есть охота. Может, по беляшу?
— Ты что, издеваешься? — обиделся Астафьев.
— Ах, да! Я и забыл совсем, что у тебя пост. А я, пожалуй, что-нибудь съем. Николай, — скомандовал он водителю, — давай в отделение, но через рынок.
Уже в отделении Астафьев, с отвращением рассматривающий, как Колодников поглощает беляши, спросил: — А, что, мы разве не будем опрашивать эту самую бригаду?
— Будем, но попозже.
— Почему?
— Потому что как раз сейчас они работают.
— Вот и хорошо. Не надо их бегать, искать. Они, как я понимаю, в одной будке сейчас, этого самого, как его — паровоза.
Колодников засмеялся.
— Да, это ты верно подметил. Они сейчас все в одной кабине только не паровоза, а маневрового тепловоза. И отвечать они будут, как один. А нам надо поймать их на противоречиях. Так что допрашивать будем по одному, и желательно на нейтральной территории. Например, дома.
Юрий не унимался.
— Почему на нейтральной? Почему дома?
— Когда подозреваемый дома, он морально не готов к допросу. Тут его можно и накрыть на противоречиях.