Митридат поцеловал еще несколько щек. После примера, поданного сатрапом, его подчиненные не могли не оказать евнуху такой же чести. Щека Гермиппа показалась Митридату странной — до сих пор он привык к гладкой коже только на лице у себе подобных. Будучи не единственным безбородым человеком в помещении, он почувствовал себя почти мужчиной, но тут же мысленно над собой посмеялся.
— Садись рядом со мной, — сказал Вахаука, когда церемония знакомства завершилась. Он приказал слугам принести Митридату еды и вина. — Отведай угощений, а потом, может быть, ты сделаешь нам милость и поведаешь о том, по какому поручению Царя Царей, да одарит его Ахура Мазда улыбкой своей и продлит царствование его, ты прибыл в эту западную землю.
— С уводольствием, о повелитель, — сказал Митридат. После чего он был некоторое время занят едой и питьем. Вина были отличными — западная сатрапия Яуна была известна своим виноградом (больше, впрочем, она не была известна почти ничем, даже в столичном Вавилоне). Еда понравилась Митридату меньше. Вахаука, может, к соленым оливкам и привык, но Митридату и одного хватило бы на всю жизнь.
Солнечный свет сменился тьмой, и слуги зажгли факелы, вокруг которых закружились насекомые. Иногда проносилась летучая мышь, хватала какое‑нибудь насекомое и исчезала снова.
Управляющий привел трех девушек, облаченных лишь в кусочки прозрачной ткани. Вахаука отправил их прочь, сказав:
— Новости, которые привез с собой наш высокоуважаемый гость, наверняка окажутся более интересными, чем песни и танцы этих красавиц, которые мы уже не раз видели и слышали. А уж он об их отсутствии точно не пожалеет.
Митридат бросил на сатрапа быстрый взгляд из‑под опущенных бровей. Было ли это завуалированным намеком на его… особенность? Если да, то Вахаука просто глупец, из‑за чего, наверное, и управляет лишь этой незначительной сатрапией. Евнухи всегда славились своей злопамятностью, а ведь Митридат скоро будет находиться так близко к уху Царя Царей, как Вахауке и не снилось.
Конечно же, пока Митридат оставался сама вежливость:
— Как будет угодно моему повелителю. Знай же, в таком случае, что я прибыл по повелению Царя Царей, да одарит его Ахура Мазда улыбкой своей и продлит царствование его, чтобы разузнать побольше о деяниях великолепного пращура его, первого Хсриша, прозванного Завоевателем, дабы деяния эти могли послужить причиной для новых праздников и умножить славу нынешнего Царя Царей, который гордо носит такое же имя.
Последовало краткое молчание — чиновники обдумывали его слова.
— Это твое единственное поручение, о великолепный сарис? — спросил Вахаука.
— Да, о повелитель.
— Тогда мы с удовольствием окажем тебе всяческое содействие, на которое только способны, — с этнузиазмом воскликнул сатрап. Его слова тут же подтвердили подчиненные. В их голосах Митридат услышал облегчение, причина которого была ему ясна — никакие слухи об их проступках до ушей Царя Царей не дошли.
— Ты хочешь узнать, как первый Хсриш взял Элладу, да? — сказал Гермипп. Митридат едва различил в его устах имя Царя Царей — окрашенное в тона его родной речи, оно звучало примерно как «Ксеркс». Ганзабара продолжил: — Для этого, я полагаю, лучше всего подойдут развалины Афин.
— Да! Верно! Хорошо сказано! — Вахаука, Риши–кидин и Тадамну заговорили одновременно. Митридат улыбнулся, но только про себя. С каким же рвением они спешили от него избавиться! Может быть, они, или хотя бы кто‑нибудь из них, действительно замышляли что‑нибудь такое, о чем следовало бы знать Хсришу.
Тем не менее Гермипп был прав. Как узнал Митридат в Вавилоне, готовясь к этой поездке, в борьбе с Завоевателем западной Яуной руководили именно Афины. Евнух вздохнул. Раз уж он так далеко заехал, от копания в мусоре намного хуже ему не станет.
— Если пожелаешь, о великолепный сарис, — сказал Гермипп, — я предоставлю тебе секретаря, который читает и пишет не только по–арамейски, но и на эллинском языке. Этот язык здесь используется до сих пор, а в те древние времена, о которых ты говоришь, тут только на нем, я полагаю, и писали.
— Я принимаю это предложение с благодарностью, — совершенно искренне сказал Митридат, наклоняя в кивке голову. Во время своего путешествия на запад он выучил пару слов на языке эллинов, но он совершенно не предполагал, что ему потребуется также выучить странные, угловатые буквы, используемые местным населением. Он снова вздохнул, жалея, что находится на чужбине.