— Чепуха, сдвинувъ плечами, сказалъ губернаторъ, прослушавъ разсказъ. — Ни улицъ, ни проспектовъ въ Петербургѣ нѣтъ такихъ! Но пикантная исторія…. И чего, чего, только не выдумаетъ провинція!.. А все отъ того, что начальникамъ губерній сообщаютъ однѣ фразы: «вредный въ нравственномъ и правительственномъ отношеніяхъ»…. Понимай тутъ, какой дѣятельности можно ожидать отъ этого Могучева и какой за нимъ устроить надзоръ? Слѣдуетъ-ли наблюдать за нимъ какъ за преступникомъ, или какъ за съумасшедшимъ, или какъ за мальчишкою?… Я вамъ еще разъ приказываю: дать Могучеву полный просторъ, но знать каждый его шагъ и доносить мнѣ…. Но надзоръ долженъ быть совершенно для него незамѣтный!
— Слушаю-съ, ваше превосходительство!
— Пикантная исторія, но чепушистая ужасно!.. Навѣрно, и частицы правды нѣтъ.
— Что начальницу душили, — въ газетахъ есть, ваше превосходительство!
— Будто?… Въ газетахъ есть только вотъ что: «по городу ходитъ упорный слухъ, что въ одномъ пансіонѣ воспитанницы младшихъ классовъ, недовольныя классной дамой, нанесли ей ночью оскорбленіе дѣйствіемъ», громко прочелъ губернаторъ изъ «Голоса». — А кто разсказывалъ и кто распустилъ слухъ?
— Говорятъ, ваше превосходительство, что жандармъ, который привезъ этого Могутова, разсказывалъ.
— А вы почему не разспросили жандарма? возвысивъ голосъ, спросилъ губернаторъ.
— Я разспрашивалъ, ваше превосходительство…. Онъ мнѣ сказалъ, что не можетъ знать, за что привезъ Могутова. Мнѣ, говоритъ, велѣно безъ остановки везти его и въ сохранности сдать начальству, а за что — не могу знать….
— Значитъ, — враки, что жандармъ говорить?
— Говорятъ, ваше превосходительство, что жандармъ, за часъ до отхода поѣзда, пришелъ на вокзалъ пьянымъ и тамъ разсказывалъ всю эту исторію.
— Навѣрно, все — чепуха. Еще разъ: дать Могучеву полную свободу. Что еще по части слуховъ?
— Говорятъ, ваше превосходительство, что приставъ мироваго съѣзда, Ахневъ, скрылъ, при описи имущества помѣщика Чистонехова, разныя золотыя вещи, деньги, лошадей и старую водку. Потомъ говорятъ, что онъ все это подѣлилъ съ какимъ-то судьей, и, что чрезъ это самое, дѣло останется шитымъ и крытымъ.
— Съ какимъ судьей? громко и ударивъ рукою по столу, спросилъ губернаторъ.
— Не говорятъ, ваше превосходительство!
— Такъ и слѣдовало ожидать! началъ, помолчавъ, губернаторъ. — Безъ году недѣля, какъ явились эти предвѣстники новаго суда, эти выборные мировые судьи, и уже воровство!.. И о немъ только говорятъ!.. Навѣрно, это будетъ шито и крыто!
— Нѣтъ, я этого не допущу! помолчавъ немного и опять громко сказалъ губернаторъ, ударяя рукой по столу. — Разузнать мнѣ подробно это дѣло!.. Разспросить всѣхъ, выслушать все и доносить мнѣ подробно каждый вечеръ и каждое утро!.. Если есть хоть частица правды, то всѣми средствами, но не горячась и тактично, распространять этотъ слухъ!.. Узнать, непремѣнно узнать, какой судья!.. Король-Кречетовъ любитъ старую водку…. Какъ не любить ему, родовому аристократу, старой водки!.. Да, я полагаю, что если кто изъ судей помогалъ приставу провороваться, такъ это князь Король-Кречетовъ, лже-аристократъ, такъ какъ въ Россіи, слава Богу, нѣтъ аристократіи…. А это будетъ очень не дурно, если этого барина, лже-аристократа, притянуть къ суду за воровство старой водки!.. Приставъ, навѣрно, вралъ по наущенію этого князя…. Узнать, непремѣнно узнать!
— Слушаю-съ, ваше превосходительство!
— Если приставъ сдѣлалъ проступокъ по наущенію Кречетова, то ободрить его, сказать ему, что онъ не пропадетъ, что его подниметъ начальство, если только онъ не утаитъ ничего, не соблазнятся на подкупъ отъ Кречетова и разскажетъ все на судѣ…. Вы поняли?
— Понялъ, ваше превосходительство!
— Разузнавать все, содѣйствовать раскрытію истины, ободрять невиннаго, дѣйствующаго, быть можетъ, по чужому вліятельному наущенію, и заинтересовать весь городъ этимъ дѣломъ, внушительно и медленно сказалъ губернаторъ, загибая палецъ за пальцемъ послѣ каждой фразы, какъ-бы отсчитывая каждую фразу.
— Слушаю-съ, ваше превосходительство!
— Пусть знаютъ всѣ, что за новые судьи, выборные судьи!..
Губернаторъ замолчалъ. Потомъ онъ вздохнулъ и сѣлъ въ свою любимую позу, въ которой онъ сидѣлъ при Кожуховѣ. Эта поза губернатора служила знакомъ полицеймейстеру, что пора ему говорить не о служебныхъ дѣлахъ.
— Осмѣливаюсь доложить вашему превосходительству, началъ полицеймейстеръ уже болѣе мужественнымъ голосомъ, — что гувернантка начальника дивизіи, Тотемкина, очень любитъ и почитаетъ ваше превосходительство, но что она, какъ молодая и совершенно неопытная дѣвица, боится городскихъ толковъ и сплетенъ, чтобы обнаружить свою любовь въ вашему превосходительству.
— Поручаю вамъ оградить чувства mademoiselle Тотемкиной отъ сплетенъ. Понимаете? и губернаторъ поднялъ руку и чуть-чуть погрозилъ пальцемъ.
— Слушаю-съ! Еще жена губернскаго архитектора просила доложить вашему превосходительству, что она завтра будетъ за городомъ, на первой станціи р-скаго шоссе.
— Хорошо!
— Больше ничего не изволите приказать, ваше превосходительство?
— Точно исполнить все! Во первыхъ, о Могучевѣ: свобода и осторожный, бдительный надзоръ; во вторыхъ, о приставѣ: гласность, поддержка жертвы и способствовать преданію суду главнаго виновника; въ третьихъ, обезпечить mademoiselle Тотемкину отъ сплетенъ…. Можете идти.
— Прощенія просимъ, ваше превосходительство! низко кланяясь и шаркая ногами, сказалъ полицеймейстеръ и вышелъ.
— И что это за геній, что за особенный человѣкъ! думалъ полицеймейстеръ, идя отъ губернатора. — Барышню, милую гувернанточку Тотемкину, ужъ уговорю любить и нѣжить его превосходительство…. А какая проницательность! Сразу такъ и понялъ, что никто другой, какъ нашъ пѣтушиный король, какъ прозываютъ у насъ Король-Кречетова, подговаривалъ пристава…. И откуда дошелъ до него этотъ слухъ? Я ничего и не зналъ. Есть, навѣрно, есть кто нибудь, кромѣ меня, въ довѣріи у его превосходительства! Кто жъ бы это?… Кто жъ бы это такой? думалъ-бы, вѣроятно, полицеймейстеръ всю дорогу, если бы сильный свѣтъ и движеніе тѣней въ окнахъ небольшаго дома, мимо котораго онъ проходилъ, не остановилъ его вниманія.
— А тутъ вотъ и приставъ Ахневъ живетъ, сказалъ полицеймейстеръ громко. — Зайти и стороной, экивоками, разспросить его самого?… Зайду, вѣдь его жена мнѣ дальняя родственница…. Смѣшалъ, его жена только училась съ моей женой въ одномъ пансіонѣ…. Зайду! и онъ постучался въ дверь дома.
А губернаторъ, по уходѣ полицеймейстера, быстро просмотрѣлъ «Голосъ». — Пустота! складывая газету и относя ее въ шкафъ, подумалъ онъ. Онъ взялъ послѣдній номеръ «Отечественныхъ Записокъ», открылъ его и, стоя у стола, просматривалъ оглавленіе книжки.
— Прочтемъ новое Щедрина, думалъ онъ, когда дошелъ въ оглавленіи книжки до статьи этого писателя. — Люблю я этого писателя! Онъ смѣется, зло смѣется, надъ недостатками чиновниковъ, но онъ смѣется съ любовью къ нимъ!.. Видно, что это не врагъ нашъ, а суровый наставникъ, который каррикатурою хочетъ учить насъ, необходимыхъ для пользы государства столбовъ, быть лучшими…. Да, Щедринъ былъ самъ чиновникомъ, знаетъ ихъ и любитъ ихъ!.. При злости его языка, при уродствѣ рисуемыхъ имъ образцовъ — хорошій чиновникъ читаетъ его съ наслажденіемъ: онъ учится быть лучшимъ.
Губернаторъ положилъ книгу на столъ, хотѣлъ было сѣсть, но посмотрѣлъ въ окно и подошелъ къ нему.
Была морозная мартовская ночь. Полная луна стояла почти надъ срединою городскаго сада и хорошо освѣщала его. Старыя и вѣтвистыя деревья сада, безъ листовъ, безъ движенія, какъ волшебно-освѣщенныя декораціи, покоились въ сладкомъ снѣ, и, какъ на картинѣ, лежали на землѣ тѣни отъ нихъ. Снѣгу не было, земля была совершенно черная, и только кое-гдѣ блестѣли на ней души замерзшей воды. Въ саду было пусто; изъ дома дворянскаго собранія робко пробивался огонекъ черезъ прутья деревьевъ.
Губернаторъ сѣлъ на окно и, безъ мыслей въ головѣ, любовался картиной городскаго сада, картиной съ мягкимъ, манящимъ, волшебнымъ освѣщеніемъ.
— Хорошо предъ глазами и хорошо, покойно, разсудительно во мнѣ самомъ, думалъ онъ немного погодя. — Дай Богъ, чтобы каждый такъ исполнялъ свою службу, такъ посвящалъ ей свое время, какъ я…. и благо будетъ на Руси!.. А сколько трудовъ нужно, сколько характера, сколько умѣнія выбирать людей!.. Да, не всякій можетъ быть такимъ…. Нуженъ трудъ и энергія, усиленный трудъ и энергія!.. Сынъ очень бѣднаго чиновника, крѣпостной службы чиновника, и матери, чуть не крѣпостной дѣвки, я трудомъ и энергіей, исключительно своимъ трудомъ, дошелъ до университета, трудомъ дошелъ до губернаторства и трудомъ дойду еще до большаго…. Да, я могу быть довольнымъ собой, могу хвалиться и гордиться собой!.. Но счастливъ-ли я?… Конечно…. Что мнѣ еще нужно? Я полный господинъ въ губерніи; я первое лицо въ городѣ; я руковожу къ разумной дѣятельности администрацію цѣлой губерніи…. Уходитъ, правда, многое изъ подъ моего руководства, благодаря поспѣшности нововведеній, но это скоро перемѣнится…. Я не врагъ реформъ, но была и пусть будетъ власть, контроль власти надъ всѣмъ…. Впрочемъ, чѣмъ такъ особенно измѣнитъ мое положеніе ожидаемый моей губерніей новый судъ? Вѣдь и при немъ, все-таки, не десятки, не сотни, а тысячи чиновниковъ будутъ зависѣть отъ меня, будутъ идти по мною начертанной программѣ. Я главнокомандующій этихъ тысячъ!.. А все населеніе губерніи развѣ не зависитъ отъ меня во многомъ?… Да, я счастливъ и имѣю цѣль для будущаго!.. Чѣмъ далѣе, тѣмъ лучше и лучше, и на старости лѣтъ можно зажить богатымъ помѣщикомъ и крупнымъ городскимъ домовладѣльцемъ, конечно, Петербурга, Москвы, Кіева или Одессы…. Въ Одессѣ лучше, непремѣнно Одессы: передъ глазами море…. Но хорошо и въ деревнѣ: передъ глазами вотъ этакая картина…. И губернаторъ смотритъ и любуется картиной городскаго сада безъ всякой мысли.