— Никогда, — ответил мне новый голос.
Это оказался Роучер, только что вошедший в столовую. Он стоял у дальнего конца длинного стола, не сводя с меня пристального, испытующего взгляда своих странно светящихся глаз.
— Какой бы хитроумной ни была матрица, рано или поздно «хозяин» придумает способ обратиться за помощью.
— А если «хозяин» не хочет обращаться за помощью? Роучер внимательно вгляделся в мое лицо.
Может, я слишком обнаглел и выдал себя?
— Но ведь это нарушение инструкций! — с притворным изумлением ответил он. — Это преступление!
11Она просила меня взять ее на прогулку в Великий Космос.
Шел третий день после того, как она нашла убежище внутри меня. Жизнь на борту «Меча Ориона» вернулась к обычному распорядку или, точнее, перестроилась на новый распорядок, неотъемлемой частью которого стало присутствие на борту необнаруженной и, по-видимому, недоступной для обнаружения беглой матрицы.
Как и предполагала Вокс, многие члены команды прониклись уверенностью, что сбежавшая матрица сумела ускользнуть в космос, поскольку бдительные корабельные интеллекты не находили ее следов. Однако были и другие: они постоянно оглядывались через плечо, в переносном и буквальном смысле, как бы ожидая, что беглянка неожиданно попытается проникнуть в их нервную систему через спинномозговой разъем. Они вели себя так, словно по кораблю бродит призрак. Чтобы успокоить их, я приказал круглосуточно отслеживать все блуждающие импульсы и случайные всплески. Каждая электрическая аномалия должным образом расследовалась, и, естественно, ни одно из этих расследований ничего не дало. Теперь, когда Вокс находилась в моем мозгу, а не в электрических сетях корабля, такими методами ее невозможно было обнаружить.
Выяснить, подозревает кто-нибудь об истинном положении дел или нет, не представлялось возможным. Не исключено, что Роучер догадывался, но он не делал попыток разоблачить меня, а после того случая в столовой вообще не заговаривал со мной о пропавшей матрице. Может быть, он не знал ничего, или знал все — и ему было плевать, или просто выжидал подходящего момента.
Я постепенно привыкал к двойной жизни — и к собственной двуличности. Очень быстро Вокс стала такой же неотъемлемой частью меня, как рука или нога. Если она молчала — порой я часами не слышал от нее ни слова, — то выдавала свое присутствие не более, чем та же рука или нога; и все же каким-то непонятным образом я всегда знал, что она здесь. Граница между нашими сознаниями незаметно стиралась. Она научилась проникать вглубь меня. Временами мне казалось, что мы, образно говоря, не постоянный жилец и его гостья, а совладельцы одного и того же жилища. У меня возникло ощущение, что наши сознания переплетаются, словно они едины. Казалось, мы оба матрицы, обитающие в мягком влажном шаре, представляющем собой мозг капитана «Меча Ориона», и любой из нас может по собственному желанию выходить оттуда и возвращаться обратно.
Бывало и по-другому: я вообще не думал о ее присутствии и занимался своими делами, как если бы ничего во мне не изменилось. И даже изумлялся, когда Вокс неожиданно обращалась ко мне с комментариями или короткими вопросами. Пришлось учиться не проявлять свои эмоции в подобных ситуациях, когда я находился среди других членов экипажа. Никто вокруг не мог слышать нашего разговора, но я понимал: если кто-нибудь заметит, как я, расслабившись, вслух отвечаю невидимому собеседнику, нашему маскараду конец.
Как глубоко Вокс проникла в мое сознание, стало ясно в тот момент, когда она попросила взять ее на звездную прогулку.
— Тебе известно об этом? — испуганно вздрогнув, спросил я. Дело в том, что звездная прогулка — удовольствие, доступное исключительно космическим странникам. Я сам ничего не знал о нем, пока меня не приняли на Службу.
Мое удивление поразило Вокс. Она сказала, что о звездной прогулке известно всем. Однако что-то фальшивое послышалось мне в ее тоне. Неужели и впрямь привязанные к земле люди так много знают о нашем особом удовольствии? Или она выудила сведения из глубин моего сознания?
Я предпочел не расспрашивать. Однако мысль взять ее с собой в Великий Космос вызывала у меня ощущение неловкости, хотя сам я уже мечтал об этом. Вокс не была одной из нас, она принадлежала земле и не прошла обучение для Службы.
Все это я ей высказал.
— Все равно, сделай это для меня, — ответила она. — Это мой единственный шанс побывать там.
— Но обучение…
— Зачем оно мне? Ты же прошел его.
— А если этого недостаточно?
— Достаточно, — сказала она. — Я уверена, Адам. Ничего не бойся. Ты же учился. А я и есть ты.
12