- Вижу, вы вовсе не удивлены, - не удержался следователь.
- У меня просто нет сил на такую мощную эмоцию как удивление.
Следователь горько усмехнулся.
- Знаете, если судить по работе, то у меня эта эмоция должна была бы вообще исчезнуть. Атрофироваться как ненужный элемент, мешающий и отвлекающий от дел, а я вот до сих пор способен удивляться. Может, благодаря этому я еще не сошел с ума, ведь когда всю жизнь расследуешь преступления, обращаешься к мозгам, а не к сердцу. Поменьше эмоций и переживаний, побольше логики и здравого смысла. Понимаете, к чему я веду?
- Не очень.
- Да бросьте, - следователь махнул рукой, чуть не сшибя лампу со своего грозного стола. - Как вы можете не понимать – вашего мужа не нашли! И никто, кроме вас, НИКТО не видел, что он утонул. Сейчас он признан пропавшим без вести, а это значит… - следователь сделал внушительную паузу, - что вы не сможете получать пенсию по потере кормильца. Вас не может это не волновать, в конце концов, у вас ребенок! На что вы будете жить?! Одеваться, обуваться, раз в году купаться в море, а?
- Может быть, водички? – предложила мама.
- Что? – опешил следователь, и его раскрасневшееся лицо мгновенно побледнело. – Вообще-то вы у меня в кабинете. Вы не можете предлагать мне водички! Это я должен был предложить вам воды, если вы разволнуетесь…
- Спасибо, - поблагодарила мама, - но, по-моему, чересчур разволновались вы. Я не нуждаюсь в помощи, для которой нужно признать моего мужа утонувшим раз и навсегда. Его не нашли, а значит, чисто теоретически можно представить, что в любой момент он может вернуться. Хотя бы и лет через… семь. Мы с дочерью будем его ждать. Это наше право. Я свободна?
Следователь бессильно упал на стул, налил себе полный стакан из стеклянного графина и опустошил его в три глотка.
- Совершенно сво-буль-бодны, - сказал он, булькая водичкой.
Мама уже открывала дверь кабинета, когда следователь вновь остановил ее вопросом:
- Скажите, а зачем вы вообще пошли на это озеро? Ведь вы же родом из этих мест. Неужели вы не знали про все эти исчезновения?
Мама медленно повернулась.
- Так захотели муж и дочь, а я не стала с ними спорить.
Через полчаса женщины подходили к дому на околице. Бабушка отперла дверь и пропустила внутрь знахарку. Сильвия сидела на полу и играла с шерстяными клубками.
- А у нас гости! - весело объявила бабушка.
- Здравствуй, Сильвия! – поздоровалась знахарка.
Девочка повернула голову. Молча оглядела вошедших и отвернулась. Высыпала из холщового мешочка пуговицы и разбросала по полу. Осмотрелась, выбрала большую блестящую пуговицу и продела в ушко шерстяную нить.
- Во что это ты там играешь? – продолжала бабушка как ни в чем не бывало. А знахарка внимательно наблюдала за ребенком.
Девочка вела себя так, словно была раз в семь моложе своего возраста. Знахарка присела возле нее, взяла за руку, девочка не отдернула руку, но перестала двигаться и уставилась на знахарку пристальным немигающим взглядом. Когда она отпустила ее руку, девочка тотчас вернулась к своей игре.
Знахарка вызвала бабушку в сени.
- А ведь ты права, кума, - сказала знахарка, - подменыш это. Нежить лесная.
Бабушка всплеснула руками и в ужасе зажала себе рот.
- Да неужто, - прошептала она, - вот чуяло мое сердце! Ведь говорила, предупреждала, да куда там! Ничего не боятся, ни во что не верят! О-о-ох, что же делать?
- Причитаниями горю не поможешь, - покачала головой знахарка, - Не буду спрашивать, зачем твои родственники пошли на это озеро, сейчас надо с внучкой разобраться. Ответь-ка мне на такой вопрос – цвет ее глаз остался прежним или изменился?
Бабушка опасливо оглянулась на плотно затворенную дверь.
- Мне показалось, что ее глаза потемнели, - зашептала она, - но со вчерашнего вечера я их так как следует и не рассмотрела. Не смогла выдержать ее взгляд.
Знахарка задумалась.
- А что говорит ее мать? Она заметила все эти перемены?