Ветер поутих, и папа с мамой затеяли игру в бадминтон, а Сильвия решила побродить по берегу в одиночку.
- Только осторожно, доча! – мама подкинула воланчик и ловко ударила по нему ракеткой.
- И смотри себе под ноги! – отбил подачу папа.
Родители уже увлеклись игрой, бегали и вскрикивали как маленькие. Сильвия никак не могла определить, с кем же папе интереснее играть – с ней или с мамой. Это был еще один неразрешимый вопрос.
- Ладно, - отозвалась она.
Под ногами попался сухой камышовый стебель, Сильвия взяла его и воткнула в прибрежный песок. Вытащила, нарисовала смайлик, но вместо улыбки он скорчил рожицу, словно поддразнивал ее. Ах, так! Сильвия наступила на ухмыляющийся рот и размазала его по песку. Вот тебе, злой смайлик, будешь знать! Гладкая поверхность песка сморщилась, стало некрасиво, и Сильвия отошла от этого места. Подобрала камешек и кинула в воду. Раздался веселый бултых. Она кинула еще один и еще. Очень скоро девочка исчерпала все возможные развлечения и подумывала, чем бы еще заняться, как ее внимание привлек маленький островок.
Странно, вроде бы только что его здесь не было. Сильвия всмотрелась в озерную гладь. Солнце слепило глаза, и она сложила руку козырьком. Теперь ей показалось, что островок двигается. Но разве бывают плавучие островки? В детском саду они как-то играли в «море-суша», прыгая по нарисованным островкам. Кто угодил ногой в «море», тот утонул. Она часто выигрывала у других детей, потому что рассчитывала и примерялась, а не прыгала на удачу. Кое-кто даже считал ее очень расчетливой. А если бы островки двигались, как плоты, выиграть было бы куда сложней. Так может быть, это плот?
Пока Сильвия размышляла, островок приблизился настолько, что она смогла разглядеть ветки, из которых, кажется, он и был сложен.
И еще. Островок оказался обитаем.
Большая рогатая птица торжественно восседала на нем, словно королева. Но это был не аист, не цапля и не утка… таких птиц Сильвия не видела ни на одной картинке. Бинокль! У нее же есть бинокль.
Сильвия полезла в свой рюкзачок, достала маленький салатовый бинокль и принялась наводить резкость. Смотреть против солнца было не очень удобно, пришлось одной рукой крутить колесико, а другой закрываться от света. Наконец, она справилась, и размытое пятно приобрело четкие очертания.
Это было плавучее гнездо, сплетенное из отмершего камыша и рогоза. На голове у птицы торчком стояли перья, которые Сильвия поначалу приняла за рожки, а над длинным острым клювом был только один глаз.
И этот единственный глаз смотрел на нее в упор.
Сильвия сделала шаг назад, но бинокль не опустила. Лишь моргнула пару раз, фокусируя уже собственное зрение. Ну да, все правильно. У птицы только один глаз. Место второго затянуто прозрачной пленкой, похожей на смолу.
Когда папа рубил сухие ветки для костра, он случайно задел соседнее деревце. У молоденькой сосны тотчас выступила смолистая слезинка. Что это, спросила Сильвия, а папа ответил, что так дерево само себе раны заживляет. Вот березке помочь надо после того как сока из нее напьешься, залечить ранку мхом, а хвойные деревья сами себе лекари. Еще и человека от всех болезней вылечить могут. Ну, почти от всех. Поэтому и смола эта называется живицей.
Сильвия подцепила тягучую полупрозрачную каплю на палец и лизнула.
- Ну и как тебе лесная карамель? – засмеялся папа.
Сильвия пожала плечами. Тоже мне карамель! Горькая, противная… и палец теперь липкий как от пластилина.
- Тфу – девочка попыталась выплюнуть живичный комочек, но он прилип к зубам. Сильвия досадливо поморщилась. Это не было похоже ни на какие магазинные конфеты, ни на один сорт жидких леденцов!
- Смола, доча, вещь волшебная, - папа присел перед ней на корточки. – Вот твой кулон сделан из древней смолы, которая за миллионы лет превратилась в камень.
- Янтарь, - с готовностью напомнила папе Сильвия.
Папа кивнул. Коснулся серебряной цепочки на шее дочери. Подвеску в виде широко раскрытого глаза, он подарил ей на день рождения.