«Я записываю последние строчки в дневнике Мишеля. Все четверо не вернулись из пустыни. Я никогда не считал себя трусом, но тут дал слабину. Все тянул и тянул, надеясь, что они вернутся. Когда, наконец, добрался до нашего кладбища в пустыне, все четверо были мертвы. Картина сердечного приступа. Что же они такого видят перед смертью, что сердце останавливается? Как я бежал… И даже не стыдно признаться, страшно.
Вспомнил слова Мишеля. Действительно, мы несем зло этой земле. Может она защищается от нас?
Подумал и решил уничтожить все результаты экспедиции, стереть наш маршрут и уничтожить все данные о находках. Хорошо Мишель перед смертью выделил их в единый файл. Все промежуточное уничтожил.
Духи или не духи, отпустите хотя бы меня!
Страшно. Доживу ли до завтра?»
— Не дожил, — мрачно сказал Айвен. — Наверное, когда остался один, и хорохориться стало не перед кем, тоже решил выпить для храбрости, несмотря на больную печень. Что там за «драгоценное вино»?
Камера медленно заскользила вдоль полок, заставленных самыми разнообразными вещами.
— Остановите камеру, Айвен, — заговорил принц. — Видите оплетенный лозой сосуд? В похожих сосудах хранится «Маркаб». Драгоценнейшее вино Борифата, королевский подарок. Изумительный вкус и букет. Я пробовал лишь один раз из рук самого Владетеля, отказаться не было возможности. Запомнил на всю жизнь. Мне повезло, я выжил после этого. Но вообще, прежде чем рискнуть попробовать «Маркаб», лучше составить завещание. Насыщенный вкус надежно скрывает многие яды.
— Сейчас все узнаем, — все так же мрачно сообщил прогрессор. — Настя, у тебя реакция чуть получше. Попробуй вытащить сосуд с вином.
Настя молча пересела к пульту управления.
— Я потренируюсь на травках, — пробормотала она. И перевернула манипуляторами все четыре контейнера с залитыми гелем травками на пол.
— Ты что это? — удивился Айвен.
— Руки дрожат. Сейчас. Подожди.
— Успокоительное вколоть? Все же дневник реально не для слабонервных.
— Я не слабонервная.
И девушка уверенно перенесла какую-то статуэтку с полки на стол и обратно.
— Давай поместим вино в контейнер, — нервно попросил Айвен. — Еще уронишь. Сосуд глиняный, хрупкий.
Спустя еще несколько минут все путешественники смогли рассмотреть вблизи сосуд с загадочным вином.
— Точно «Маркаб», — определил принц. — Видите печать? Ваши геологи, естественно, не знали ничего о зловещей славе этого сорта вина. Оно действительно драгоценное. Об особенностях знают только очень знатные и богатые люди.
— Они несколько раз проверили вино на яд, — хмуро заступился за геологов Таубен.
— И мы сейчас проверим. У нас анализатор новейшей модели.
Но и анализатор новейшей модели не нашел в напитке другого яда кроме этилового спирта.
— Кто-нибудь рискнет выпить хотя бы чуть-чуть? — по-прежнему хмуро поинтересовался Таубен.
Все промолчали.
— У любого прибора есть допустимая ошибка в вычислениях и измерениях, — тихо заметила Настя. — В вине может содержаться яд, не определяемый нашими анализаторами.
— Или даже и не яд, — непонятно добавил Таубен. И вдруг соизволил заметить дона Альвеса де Карседу.
— Сеньор Альвес!
Их взгляды встретились, и от ненависти в глазах рыцаря точно воздух заискрился.
— Вы можете убить меня сейчас, — ухмыльнулся эмиссар, не отводя взгляда, — потому что вам никогда не справиться со мной, когда я поправлюсь.
— Посмотрим, — скрипнул зубами граф де Карседа.
— Не справитесь. Я с ранней юности отрабатывал те приемы, которым вам только предстоит выучиться, если вы решите пойти этим путем.
Серые глаза обычно мягкого дона Альвеса сверкали. Таубен разгадал его планы: выучиться и победить!
— Но я могу при всех попросить у вашей супруги прощения любым указанным вами способом, — продолжил эмиссар прогрессоров, став серьезным, — если вы назовете мне имя того колдуна, который зачаровал ваш меч.
Рыцарь на несколько секунд потерял дар речи.
— Решайтесь. Вот Рудич может подтвердить, я еще ни разу не просил ни у кого прощения. И у вашей жены бы не стал, но я был в тот день взбешен. И использовал ваши чувства, чтобы спровоцировать вас на поединок. Я действительно виноват перед ней.
— Так извинитесь без всяких условий, — бесцветным от гнева голосом ответил дон Альвес, — и, если она простит, тогда и поговорим.
— Нет. Без условий не буду.
Дон Альвес с такой ненавистью смотрел на скуластое лицо эмиссара, как будто мысленно сворачивал ему челюсть. Принц положил другу руку на плечо.