- Чтобы жить в городе, нужно отречься от многого, если не от всего, - изрёк Сакс и высморкался некрасиво.
Такси остановилось в полста шагов от них. Шофёр говорил с баварским акцентом, в котором Митя уловил нотки высокомерия и какого-то превосходства над иными.
- Вы знаете клуб "Оранжевый слон"? - спросил у таксиста Гордон Сакс.
- Допустим. Вам туда?
- Везите, - нетерпеливо попросил литературный агент, будто ему хотелось поскорее покинуть это замкнутое пространство автомобиля. Особенно Саксу действовало на нервы наличие распятия в виде кулона на задней стенке водительского сидения. Никакой тебе толерантности, подумал Гордон.
Офисный планктон стремительно передвигался в места своего труда. Среди этих людей были и те, кто знал Митю, но их было ничтожно мало, если сравнивать с Саксом, хотя количество не подразумевает качество. Скажем так, чем грязнее источник, тем более он стремиться к чистой воде. Об этом знают не только японцы.
У клуба, на фасаде коего, как и ожидалось, был нарисован оранжевый слон с цветком в хоботе. Это бросалось в глаза, так, что Митя сделал даже памятный фотоснимок.
У Сакса зазвонил мобильник, но он выключил его, даже не взглянув на имя абонента.
- Везде найдут, хоть в ад уйди, - бросил он небрежно, протягивая охраннику пригласительный билет. Охранник взглянул Саксу прям в упор, пытаясь что-то рассмотреть в его глазах. Непоколебимая сила саксового зрения работника клуба слегка обескуражило.
- Вас ждут. - произнёс секьюрити говорящего чурбана.
В фойе их встретил живой лев. Митя недобро помянул своего спутника, заведшего его в опасное место. Вот если бы здесь была тишина египетской пустыни, вот если бы здесь было ощущение одиночества, которое в последнее время так не хватало Мите.
Их провели по высокой лестнице в полутёмное помещение, пахнущее воском высокого качества. В канделябрах горели синие свечи. Красная ковровая дорожка скрадывала шорох шагов.
Сотня людей, и абсолютная тишина. Мите показалось, что он очутился в ранне-утреннем сновидении, где он играл не последнюю роль.
- Мистер Дмитрий Пурин и мистер Гордон Сакс! - это была едва ли иерихонская труба и голос этот был удивительно красив.
Митя сел в предоставленное место у стола с явствами. Напротив него расположился низенький толстячок в чёрных очках.
- Рад, рад вам. Меня зовут Максимилиан. Можно просто - Макси, это удобнее. Удобство - приоритет нашего века.
Митя был весь во внимании.
- Начну с главного, - продолжил толстяк, поедая мороженое в вазочке в виде древнерусской ладьи.. - Я, можно это и не скрывать, самый грешный человек - если я вообще этот самый "человек" - на земле.
- Вы - дьявол? - усмехнулся Митя.
Макси подхватил эту усмешку, забавно вздёрнув нос.
- Ну, это как сказать. Что вы могли бы сказать о человеческом существе, если бы узнали, что оно, ради сексуального любопытства, вставляло себе в анус весьма объёмистый плод баклажана?
Митю едва не вырвало. Он почувствовал, как галстук обхватывает его горло, давит на кадык. Боже, это отвратительно, нет, это безобразно!
- Вы говорите... о себе? - сказал Митя.
- Допустим. Мне есть что вам рассказать. Но начнём мы с женщины, ведь именно слабый пол даёт нам большинство ответов на наши сексуальные запросы. - Макси потёр переносицу, чтобы не чихнуть. - Нас рождают любимые женщины, а медленно убивают нелюбимые. Это я понял тогда, когда женился в четвёртый раз.
Но я начал познавать себя в восемь лет. Однажды, проснувшись, я понял, что проспал всю ночь без нижнего белья. Это было откровение, потрясшее меня до корней волос. Я родил своего бога и этот бог был прекрасен.
В девять я увидел, как мои родители занимаются любовью. Это нечто схожее с балетом. Балет и половой акт - два сына одной матери. А моя мать, с бледными сосками, с тёмным низом живота - она стала искушением, бороться с которым было выше моих сил. На следующий день я закрылся в подвале со своей 5-летней сестрой и ощупал свою малышку Китти с ног до головы.
Накануне десятилетия я разбил соседское окно рад любопытства, что они могут противопоставить сталепрокатному магнату Френсису О`Коннору и его сыну Максимилиану. Они безмолвствовали, как вообще безмолвствует народное быдло. Маленький Макси торжествовал!