Они говорили о мире, измученном войнами и голодом; о книгах, волнующих умы интеллигенции; о том, за что надо любить и как... Обычный разговор двух пытливых душ. Они смотрел в глаза друг другу и вера в открытость и доверие укреплялась в них.
Перейдя на "ты", они застали карнавал сверкающего неба. Зачем куда-то торопиться, когда рядом с тобой есть человек, понимающий тебя и сочувствующий тебе.
Их первый поцелуй был более похож на ласки двух школьников, нежели познавших все превратности любви людей, если и не умудрённых опытом, то точно понимающих свои ошибки и слабости.
"Солнце" поведала Мите, что обожглась в любви как на молоке, влюбившись в учителя физики и отдавшись ему без всякой задней мысли. Она тогда разочаровалась во всём мужском племени.
- Нельзя по одному человеку делать выводы обо всём человечестве, - сказал Митя. - Миллиарды живых сердец содержат в себе индивидуальность.
Они, обнявшись, покинули пруд, прошли поляну с засохшей травой и бороздами от колёс грузовиков, по дорожке из всё той же гальки (самым популярным покрытием американских просёлочных дорог), они направились к коттеджу семьи Брунов, вошли в жилище Мити и предались страстному поглощению друг друга. Тело Мити было измученно отказыванием в естественных половых потребностях, а потому было так жадно и напряжено, что он словно сошёл с ума: движения его были рваными и сумбурными, глаза окрасились в красные прожилки и из кожных пор выступил пот.
- Мне ещё никогда не было так хорошо, - воскликнула девушка, обвив ногами тело Мити.
Словно образумясь, Митя вошёл в ритмичность, его движения стали плавными. По половым губам "Солнца" прошла дрожь. Капелька за капелькой из её лона вытекал сок, увлажняя мест соприкосновения с органом Мити.
Испытав весь конец любовных утех и пиршества тел как что-то неземное, они смеялись, поглаживали друг друга, говорили каким-то полудетским языком.
Попив душистого чая, двое влюблённых сели на старый мотоцикл, на котором когда-то ещё не старый Крис Брун ездил на рыбалку в Санта-Фе, и помчались навстречу ветру.
Позднее их можно было видеть у старой закусочной "Старина Джек", увлечёнными задористым разговором с россыпью улыбок и ласковых слов.
Глава 16
В холодную дождливую пятницу позвонила Кристина. Её голос доносил страдальческие нотки брошенной львицы. Мите было жаль её как добросовестный лётчик жалеет разбившийся аппарат.
- До Обамы легче дозвониться, чем до Дмитрия Пурина! - о, эта иерихонская труба женского самомнения! Иногда кажется, что слабый пол произошёл на другой планете...
- Я занимаюсь книгой. В конце концов, - Митя потёр переносицу и провёл рукой по влажному стеклу, оставляя трогательные незамысловаты полоски толщиной в палец, - я абсолютно уверен, что ты счастлива с этим Худорковским. Сколько раз мне говорил Сакс, что все женщины - стервы. Я оборвал своё сердце твоей колючей проволокой. Такие раны смертельны.
- Тогда ищи себе новую Стейс Крамер. Я давно уже не девочка и вправе распоряжаться собой как мне вздумается. Твой Сакс брезгует женским обществом по причине своей полной половой непригодности... Тебе Гоблин звонил. Да, просил передать: биржа сгорела и виноват в этом Ваня и его новенькая стервочка-прошмандовка.
Митя исторгнул из себя саркастическую улыбку: биржа сгорела! Да пусть бы полгорода запылало огнём, какое ему дело. Россия - опасное место для любого таланта, если этот талант не обосновался на гранитном основании.
- Ты уже не один? - игрив спросила Кристина.
- Ты хочешь всё вернуть на прежнее место? Семья Брунов встретила меня великолепно, а их дочь оказалось милейшим созданием: её ручки, такие бледные и хрупкие, дразнят моё тело словно перышко павлина. Когда она приходит в мой домик в пижамке в клеточку...
Кристина выдала в телефон серию нечленораздельных звуков. Она научилась держать себя в руках, но сегодня был не её день.
- Прекрати! Чёрт бы побрал твою пижамистую выдру. Я хочу видеть её. Скажи адрес.
- Я не желаю становиться соучастником преступления. - Митя что-то записал в жёлтый блокнот. - Ты хочешь приехать сюда и разнести всё к чертям собачьим? Думаешь, мне это надо? Я пишу книгу, я поглощён новыми витками жизни и мне нет дела до твоих претензий на моё счастье!