-О, семейство Брунов чувствует себя превосходно! Скоро весна. Я ещё на семь дней останусь в Альбукерке, а потом слетаю на парочку дней в Сиэтл, к школьной подруге. У нас странная дружба, но крепки как орех. Можно я подвинусь к тебе поближе?
Кэтрин поиграла рукой в роскошных волосах. Февральское смутное солнце ложилось на эти кудри жёлтым снегом.
- В России все такие красивые? - неожиданно спросила девушка, смущённо прикрыв рот шарфом.
Митя выпил два глотка сока. Яблоки, эти сакральные вестницы добра и зла, грозили стать соблазном. Русский слегка напрягся, стараясь разглядеть цвет глаз Кэтрин. Карие? Серые? Он путался в догадках. Для Кристины цвет радужной оболочки был чрезвычайно важен. Как и секс по утру.
Русский ковбой отвёл взгляд в сторону.
- Россия сама по себе красавица. Чем многие и пользуются. А, так, и у нас есть уроды. Моральные, в основном. Жил-был такой Гоблин, мерзкое существо. Может, орк, может, вурдалак. На нашей бирже он постоянно высасывал кровь определённой жертве, ни чем не брезгуя. Ему всегда хотелось красной жижи, хотелось рвать сырое мясо своими когтями. Когда совсем невмоготу, он зажимал в коридоре секретаршу и всаживал свое копье как гарпун в касатку. Но он был не русским.
Кэтрин опустила взгляд на чулки. Её заметный румянец стал ещё ярче.
- Я нравлюсь тебе? - спросила вибрирующим голосом она.
Митя поцеловал её в пухлые губы. Затем они занялись любовью. Кэтрин была малоопытна в делах страсти и целиком доверилась Мите. Объятия писателя словно пух легли на талию американке. Когда русский вошёл её, опустив предварительные ласке, она сильно вздрогнула, у неё закрылись глаза, рассудок потерял цель и смысл... День за окном плясал солнечные танцы. Секс этих двоих ещё долго отражался в больничных окнах, но там никто за ним не наблюдал. Биение сердец сливалось с движением часов; мир сливал с небытием. Возбуждённый до предела, Митя пролил семя так жарко и горячо, что этот жар буквально всю от ног до головы опалил Кэтрин. Свой оргазм она получила с лихвой.
"Подслушанная страсть", этот роман о Средневековье, в который умело была вплетена любовная нить, близилась к середине. Печатая по 15-18 листов в день, Митя получал не с чем не сравнимое удовольствие. Эта книга была горячее женщины. Книга даже может заменить роль женщины, если не иметь пылающих амбиций получить или от книги, или от женщины счастье. Есть ли оно это самое счастье в доступном виде, для ощупа руками и носом?
"Мария ласкала пенис рыцаря пёрышком. Лёгкое касалось тяжёлого. Затем она провела язычком по крайней плоти, облизнула губы как плотоядная кошка. Голубые глаза колдуньи светились неземным светом. Счастье овило её ауру, Мария почувствовала как волна необыкновенного удовлетворения коснулась её голых пяток". Мите это отрывок понравился, но что будет дальше - он не мог сообразить.
Вообще, что люди делают после секса? Курят, матерятся, строят планы и интриги. Некоторые идут к окну и смотрят на деревья и горы, а то - на море и реку. "Колдунья направила плоть рыцаря в себя, как заряжают пушку снарядом". Простое, не самобытное действие, но сколько в нём сакрального смысла, как в тех библейских яблоках. Секс и грех - сколько об этом напридумано, но никто не может распознать их цену, пока сам не попробует. А попробовал, он будет рассказывать об этом другому, много врать. Вечные темы, вечные люди.
Далее появилась деревушка Сомбрацци, на севере Сицилийского полуострова. Великолепный оазис доброты. Здесь жил отчим рыцаря, глухой как пень старик, с рыжими всклокоченными волосами, омываемыми дождём. У окраины Сомбрацци протекала глубоководная река с кишащей рыбой. Неподалёку рос хлеб. Девушки были по-смуглому миловидны.
"Здесь, у леса колдунья и рыцарь жили, обсуждаемые соседями как ветром. Они жили своей жизнью, разговоров не вели, а сплетались как змеи, поглощающие страсть".
Митя вспомнил "Солнце", её таинственно-необъятное лоно, всегда жаждущее любви. Любовь всегда была на первом месте у этой девушки с полурусалочными ногами. Казалось, эти ноги пахли водорослями. И, конечно же, морем, бездонным как девичье лоно.