Санса, зацелованная им с ног до головы, свернувшаяся под его рукой и во сне прижавшаяся губами к его израненному, шрамами покрытому боку. Позволяя себе расслабиться, наконец, он обнял ее, лег так, чтобы видеть ее лицо и неожиданно для себя уснул.
*
— Пёс. Эй. Пёс!
— Какого хрена? — спросонья голос не слушался.
— Там лошадей привели на продажу.
— Арья, мерзавка, солнце еще не взошло!
— Зима на дворе, — не смущаясь, ответствовала Старк, — какое солнце? Утро и есть утро.
Он потер лицо руками. Однако, холодно. И только потом до него дошло, что Арья пришла за ним не в его комнату, а в покои Сансы. Очередной их совместный план приручения Пса? Или она искала его по всему замку? Вздохнув, он отбросил одеяло, спустил босые ноги на пол — ужасная несправедливость после тепленькой постельки, мягкого одеяла и рыженькой под ним…
Кстати о рыженькой. Подтянувшись к ней, он всмотрелся в силуэт спящей Сансы. Во сне она ворочалась, неизменным оставляя только то, что одним боком обязательно к нему прижималась. На мгновение Сандору захотелось послать куда подальше Арью, лошадей, Винтерфелл и саму зиму — все это было совершенно неважно.
— Санса, мне надо идти, — шепотом позвал он ее, — меня зовут. Ты спи.
— М.
— Я закончу и вернусь. Дождешься?
Она, не открывая глаз, повернулась на другой бок лицом к нему и потерлась лицом о подставленную им руку. Спит. Вряд ли вспомнит, проснувшись, что он сказал. Придется прислать к ней кого-нибудь с сообщением и завтраком, если надо будет задержаться. Старательно подоткнув одеяло и оставив в уютном коконе спящую Пташку, он поднял ворох своей одежды, сапоги, и бесшумно вышел в коридор. Арья не стеснялась, наблюдая его облачение.
— Да красавчик, красавчик, — вздохнула она, складывая руки на груди, — давай уже, любовничек, пошли на конюшни.
— Поговори мне, гаденыш мелкий, — ответно рыкнул Пёс.
*
Джон Сноу провел в Винтерфелле всего три недели перед тем, как отправиться к Стене вновь.
Пёс очень быстро определил для себя, что вместе с ним отправятся лишь самые отчаявшиеся личности. Да и не было их почти уже. Нет уж. Если погибать все равно, то последние месяцы или годы Сандор Клиган проведет в тепле и сытости, с красивой бабенкой под боком.
Но когда настало утро прощания, и Санса, бледная и прекрасная, обняла Джона, а затем распустила сопли Арья — «Джон, вернись, Джон, я люблю тебя, старая ты скотина, Пёс, иди и сбереги его», — то что-то сломалось в сердце Клигана. Что-то очень важное, что никогда прежде не подводило Пса.
— Эй, милорд, пять минут подожди — я с тобой, — гаркнул он из своего угла.
А спустя час, восседая на своем жеребце и все еще чувствуя, как зудит кожа в тех местах и местечках, куда с утра целовала его Пташка, повторял как молитву: «Пусть они до нее не доберутся».
Цокот копыт об обледенелые скалы звучал в ритм с его сердцем. Санса, Санса, Санса.
Пусть никто и никогда ее больше не тронет. Ни южные лорды, ни северные Ходоки. Пусть Зима никогда не придет к ней в комнату, пахнущую лимоном и пряностями юга. Пусть она родит славного щеночка на исходе Зимы, и пусть любит его и балует, и дарит ему много игрушек. И пусть иногда вспоминает его, верного Пса, в чьей бессмысленной жизни только однажды промелькнуло что-то, похожее на смысл.
Санса, Санса, Санса. И еще Арья немножко.
*
Вволю наглядевшись вслед уезжавшему Джону, увозившему с собой последнее зерно и людей, Арья вздохнула, затем отправилась вниз. Она прошла по крытой галерее внутреннего тренировочного двора, миновала оружейные — немало опустошенные, добралась до пустующей конюшни. Лошадей оставалось мало. Без здоровущего коня Клигана сразу стало просторнее.
Хотя нельзя сказать, что Арья тому радовалась. Пожалуй, она очень давно не испытывала ничего, похожего на настоящие чувства. Чем успешнее получалось их изображать, тем сложнее оказалось их анализировать.
В дальнем углу конюшни она завидела молодого конюха.
Ему было семнадцать. Глупенький, самоуверенный, симпатичный. Любил одиночество и рощи. Ничего не боялся. Как зря.
Арья неспешно приблизилась, не отказав себе в удовольствии поиграть пышной юбкой. Иногда играть в леди было забавно. Даже то, как Санса с детства оттачивала «изящные» движения, было приятно. Только теперь играть можно было со взрослыми, а это в разы веселее.
Конюх глядел в сторону. По его лицу Арья могла отметить, что он недоволен.
— Арья Старк снова приходит к человеку первая, — мягко сказала она.
— Человек не хочет ее видеть после того, что видел с утра, — пробормотал тот едва слышно.
— Человек так ревнив?
Он поднялся — гибко, быстро, с видимым удовольствием пользуясь более молодым, чем сам был, телом. Подумав, снял лицо паренька, умершего в лесу, и строго посмотрел на девушку. Вместе со строгостью в его лице Арья могла видеть и печаль. Ее она видела в его глазах всегда.
Его она всегда читала легко с самой первой их встречи.
— Девушка стала распутной и злой, — подумав, едва слышно произнес Якен, — своими желаниями она погубит человека и себя.
— А ты откажись, — губы Арья сложила в милую улыбку.
Лицедейство — хорошая игра, и все чаще ей не нужны были для этого чужие лица. Хватало и собственного.
— Откажись, — повторила она, подходя ближе, — оставь меня и уходи. Ты же всегда прежде так делал.
Его губы сложились в ироничную улыбку.
— Человек слаб, — почти прошептал Якен, — человек привык к своей девушке. Она почти уговорила его не…
-…и ты не сделаешь этого, — нотки в голосе Арьи сменились на прямую угрозу, — оставь эту покорябанную рожу там, где ей место.
Мужчина смотрел на нее, не мигая.
— Слышишь меня? Ты оставишь Пса. Не спорю, он занятный экземпляр. Но он…
— Нужен сестре девушки. Нужен самой Арье. Я понимаю.
— Арье нужно кое-что другое, и ты знаешь, что, — она обернулась из двери, глядя на него через плечо без улыбки, — бросай все. Что-то у меня настроение поганое. Я не люблю с тобой ссориться.
— Я с тобой не ссорился, Арья.
Иногда все же прорывается его «я» из-под любых масок.
— А жаль, — вздохнула Арья, покидая конюшню, — ведь мириться я люблю.
Она знала, что он придет. Некоторые люди в ее жизни всегда возвращались обратно.