Слева из темноты показались тени. Сомнений нет, немцы. Похоже, и они почуяли неладное, передние фигуры замерли на месте. Исход боя разведчиков решает тот, кто первый откроет огонь. Три ППШ одновременно ударили по врагу. Гитлеровцы залегли. Основная группа, мгновенно сообразив, что происходит впереди, открыла плотный огонь из автоматов и пулеметов. Немцы ответили всего несколькими выстрелами.
Отрезав врагу путь отхода, разведчики навалились на фашистов. Минуты три, не дольше, длился этот бой, так что немцы, сидевшие в окопах, не смогли ни понять, ни предпринять что-либо. Их артиллерия и минометы, словно опомнившись, начали яростный обстрел нашего переднего края, когда разведчики с «языком» были уже дома.
Двадцатидвухлетний уроженец Франкфурта-на-Майне дал весьма важные сведения. Но их ценность снижалась тем, что после неудачной для немцев ночи в глубине их обороны началось перемещение частей. Нужно было узнать, что готовит враг.
Противник усилил бдительность. Наши разведчики дважды уходили в поиск и оба раза возвращались ни с чем. Новый «язык» нужен позарез: предстояло наше наступление. И вот сегодняшней ночью готовится разведка боем, каждый боец на счету. Замполит, беспокоясь за успех операции, подумал о подмоге.
— Товарищ гвардии капитан, разрешите нам идти в разведку? — Саша Шляхова вытянулась перед Булавиным.
— Ни-ни! Об этом не может быть и речи, снайперы слишком дороги нам, чтобы рисковать вашей жизнью. Вот если б нашлась пара охотниц… Надо поставить дымовую завесу, прикрыть отход прицельным огнем… Не скрою: дело опасное…
В соседнем полку четыре снайпера, наши подруги по школе, недавно так же помогали разведчикам. Осколки немецкого снаряда, разорвавшегося в окопе боевого охранения, ранили всех четырех: Раю Скрынникову — в ноги, Тоню Комарову — в грудь, Тане Злобиной выбило глаз, Маше Аксеновой осколки иссекли лицо. То, что девушки получили лицевые ранения, особенно взволновало нас. Но от прямого попадания не убережешься — на передовой ли ты или в дивизионном тылу.
Охотниц участвовать в разведке боем вызвалось больше, чем было нужно. Зоя повисла на руке замполита, упрашивая взять ее. Булавин с трудом освободил свою руку.
— Глянь, невелик кулик, да ноготок остер.
— При чем тут рост? — Зоя обиделась чуть ли не до слез. — И вообще я давно уже не расту.
Шляхова никому не уступила первенства, с собой она взяла напарницу. Пришлось подчиниться решению взводной; лучше кандидатур не найти. Мы с Зоей решили пробраться ближе к переднему краю, все равно не уснуть.
Разведка боем началась за час до рассвета. Над нейтральной полосой курился легкий предутренний туман, сквозь белую пелену виднелась прерывистая полоска вражеских траншей. Еще дальше на бугре чернели купы деревьев.
Разведчики бесшумно выдвинулись вперед: с ночи саперы сделали проходы в минных полях, разрезали в нескольких местах колючую проволоку. Поднялись в атаку пехотинцы. Вражеская оборона начала оживать, замелькали огоньки выстрелов. Издали донеслись разрывы гранат, трескотня автоматов. Наши ППШ били гулко и часто, словно срываясь от нетерпения, а немецкие «чахали»: чах! чах! чах!
Мы с Зоей в полный рост стояли у бруствера, наблюдая за ходом боя. Оттого, что сами мы не участвовали в нем, было не по себе, все казалось страшнее. Мы продрогли от утренней сырости, холодок пробирался под гимнастерку.
Далеко впереди взвилась зеленая ракета, оставив за собою дымный след. Командир роты Сурков, возглавлявший операцию, сообщал: первая линия немецких траншей отбита.
Неподалеку от нас, в том месте, где окоп углом поворачивал назад, у полевого телефона сидел связист-ефрейтор. Наушники для надежности были привязаны бинтом к его голове. Замполит, присев на корточки, приказал срочно связаться с командиром полка. Через полминуты ефрейтор, высвободив трубки из-под бинта, передал их Булавину.
Мне не было слышно, что докладывает капитан, я видела только: замполит сердится. Зоя стояла ближе к аппарату. Едва Булавин швырнул трубки на колени связиста, Зоя бросилась ко мне.
— Люба, что я тебе расскажу!
— Тсс!.. Потом.
Замполит выхватил из-за пояса ракетницу и пальнул в небо красной ракетой. Это был условный знак отхода.
Начало светать, туман рассеялся, из окопа хорошо видно, как черные фигурки повернули назад. Теперь нашим приходилось труднее: люди устали, выдохлись, а главное — были на виду у врага. С лязганьем рвались немецкие мины, крупнокалиберные пулеметы вели непрерывный отсечный огонь с флангов. Неужели наших прижмут к земле? Неужели ребятам не добраться до своих окопов?