Жорж взглянул в толпу и прямо перед собой увидел старых знакомцев — Семена и Павла Егоровича, приходивших к нему на квартиру в ту памятную, самую первую, встречу с фабричными.
— Давай крой дальше, не боись! — крикнул Семен. — Обороним!
— Друзья! — снова обернулся Жорж к толпе. — Все наши мученики стояли и стоят за народное дело!.. Я говорю народное, потому что его начал и продолжает сам народ!.. Вспомните Степана Разина, Емельяна Пугачева, Антона Петрова!.. Им всем одна судьба, одна участь — тюрьма, каторга, казнь!.. Но чем больше они выстрадали, тем больше слава и память в народном сердце!.. Да здравствуют мученики за народное дело!.. Мы собрались здесь, чтобы перед всем Петербургом, перед всей Россией заявить нашу полную солидарность с этими людьми!.. Их знамя — наше знамя!.. Вот оно!.. На нем написано: «Земля и воля крестьянину и рабочему!..» Да здравствует «Земля и воля»!..
— Ура-а! — закричали снизу Семен и Павел Егорович. — Ура-а-а!!!
— Да здравствует социальная революция! — кричали в толпе. — Да здравствует земля и воля!
Из толпы вынырнул Яшка Потапов — лицо красное, картуз на затылке. Взмахнул руками, и красное полотнище с двумя словами «Земля и воля» заполоскалось над головами.
— Ура-а!! — надсаживаясь, заорал Иван Егоров.
— Ура-а!! — закричали рядом Сентянин, Перфилий и Митрофанов.
— Ура-а-а!! — кричали текстильщики и металлисты.
Студенты захлопали. Рукоплескания были сильные, дружные, громкие. Несколько человек подняло на руках над толпой Яшку Потапова со знаменем в руках. Жорж почувствовал, как все внутри у него восторженно сжалось, вспыхнуло пронзительной молнией счастья. Вот оно! — то желанное мгновение борьбы за народное дело! Вот она! — та прекрасная и высокая минута полной растворенности в деянии для народа, в жизни для народа — для Митрофанова, Перфилия, Семена, Ивана Егорова, Васятки, Аверьяна! Вот он! — возврат народу неоплатного долга всех его дворянских предков — отца, дяди, деда, прадеда, — десятками лет безнаказанно терзавших народ.
Ему захотелось говорить еще, он поднял руку, прося тишины, но в это время стоявший рядом Митрофанов сдернул с него студенческую фуражку, сунул ее к себе в карман, а вместо фуражки надел ему на голову какой-то огромный, потертый меховой треух.
— Откуда он у тебя? — удивился Жорж.
— Заранее припасено! — возбужденно крикнул Митрофанов.
Он выхватил из-за пазухи башлык и начал закутывать им голову Жоржа.
— Зачем, зачем? — недоумевал Жорж.
— Ты уши-то не развешивай! — обозлился Митрофанов. — Видишь, городовые на углу собираются? Это все по твою душу. Пошли!
Почти все участники кружков — студенты и рабочие, разбившись по предварительной договоренности на две большие группы (одна — вокруг оратора, вторая — вокруг знамени), двинулись от Казанского собора по Невскому в разные стороны. Но навстречу им уже шли отряды городовых и околоточных. Полиция, получив подкрепление, бросилась на демонстрантов. Началась свалка.
— Ребята, тесней держись, не выдавай! — закричал Митрофанов, загораживая спиной Жоржа. — Не подпускай бударей близко!
Полиция хватала шедших в задних рядах, валила на землю, била ногами. Жорж увидел, как Иван Егоров размахнулся и ахнул по виску огромного городового. Обливаясь кровью, полицейский упал на тротуар. Двое околоточных кинулись на Егорова.
— Эх, где наша не пропадала! — крикнул Василий Андреев и головой ударил околоточного в живот.
Тот рухнул на землю. Второго околоточного не менее молодецким ударом, чем в первый раз, свалил сам Иван. Рука у кузнеца действовала, как молот. Городовые шарахались от него в стороны, будто карлики от великана.
— Православные, студенты бунтуют! — взывала о помощи теснимая демонстрантами полиция. — Подсобите, православные!
Жорж, вспомнив деревенские драки в Гудаловке, тоже было полез в общую кучу сражающихся, но Митрофанов тут же оттащил его:
— Стой, нельзя тебе!
— Другим можно, а мне нельзя?
— Дура, приметили тебя! Другим по малости дадут, тебя сразу в крепость усадят!
Перфилий Голованов подбежал к ним, яростно закричал Митрофанову:
— Тащи его в переулок — и на извозчика!
Семен и Павел Егорович в располосованных пальто и без шапок кинулись на подмогу Перфилию, расчистили проход в переулок. Отплевываясь кровью, к ним присоединился Вася Андреев. Митрофанов, увлекая за собой Жоржа, побежал к переулку. Человек десять дворников и сыскных, поняв, что человек в башлыке — главный, что именно его хотят вывести из драки, кинулись за Жоржем.