Тут она оттаяла, наконец – эндорфины, как, помнится, ученая хозяюшка рассказывала, объясняя, почему не больно… и все пошло у нас замечательно. Но я в мыслях – ему, то и дело: ну, смотри, какая она, и как мы с ней, и как нам вдвоем, ты бы мог нас обоих иметь, да все со своей любовью возвышенной, – так вот, смотри!
Потом она задремала… точно, через пару часов. Я тоже провалился слегка – не помешает, для восстановления сил, потому что еще оставалось кое-что в программе.
Мы с нею прямо как образцовые любовники начали – в полусне, она ли меня приласкала нечаянно, или я руки не отнял… не помню, да и не суть. И она была теперь сама по себе сладка мне, и я уже ни о чем таком не думал, я только ее ритм ловил, усиливал, возвращал… я бы мог и не уйти от такой – пока не погонит сама, и придумал бы, как сделать, чтобы не погнала… но тут стало обоим горячо, я ее видел уже только красным шаром, огнем, и вдруг из этого огня она не закричала, не выдохом изошла – а именем! Она тебя звала по имени – шепотом, громче, в голос, – ведьма, а в судороге билась подо мной… и ты уже – тут как тут, за моей спиной, руки твои – на моих плечах, вся тяжесть, весь жар твой, но руки, руки! Я ошибиться не мог, я кольцо твое кожей узнал – еще бы нет! – ты ничего другого из украшений не носил, только крестик да это кольцо с чернью, с такими узорами волной…
А говорят, страх не позволяет…
Ерунду говорят.
Только потом – так… Холодно, и тошнота… И я терпел, подкатывало – ее запах, мой запах, лимоном еще тянуло от лампы… Не знаю, как она – может быть, тоже… Но я только одним защититься мог – на спину перекатился, чтобы видеть – никого нет, кроме нас, а то была мара, насланное, совесть – какая там у меня совесть? – ну, уж не знаю что… а плечо левое просто огнем пекло, и ссадина там была настоящая, но от того кольца ли… какая разница? Мне хватило и того, что я знал – так было.
Долго не вытерпел, поглядел на нее – лица не видно, отвернулась, но не спит.
И что бы мне промолчать? Так нет: что это ты, говорю, что же – со мной… а сама другого зовешь?
Она вскинулась, обернулась, в глазах одни зрачки:
– А ты?! Ты кого звал?
Я и не подумал, что имя-то это – Лус – она наверняка знает, и все поняла, конечно…
– Не твое дело, – отвечаю, и такой стыд, а слова сами вылетают: – А вот не твое дело, шлюха!
Ну, и что? Может, она мне в лицо вцепилась? Или оплеух надавала, или лягнула, или еще как-нибудь?
Нет. Сглотнула только и велела убираться к черту – чтобы я тебя больше не видела!
Надо думать, мутило ее от меня не на шутку – поднялась тяжело, но простыню так потянула – я чуть на пол не слетел. Собрала постель в охапку – и в ванную.
Мне там ловить было уже нечего – все, что мог сказать и сделать больного, кривого – все успел.
Прощения бы попросил – сейчас. А тогда – ни слова ей не сказал.
А что потом с нею стало – не знаю.
Бегство
…Что-то было там, шагах в ста впереди, у самой арки моста. Никакого движения, тихо – до звона в ушах. Но солдат Мосс замер, повел носом – деловито, как пес.
– Стой! – и шагнул вперед, вынимая нож.
Я присела на ржавый теплый рельс. Зачем он это? Не хватало только, чтобы под мостом кто-нибудь сидел в засаде. Хотя – какие тут засады, ясно, что вокруг больше никого нет, даже запах бензина и шпальной пропитки выветрился. Никто тут не проезжал уже давно, а пешие Моссу не страшны. И все-таки не удержалась: встала. В высокой траве что-то шевелилось, показалась спина, обтянутая серо-рыжим, тут же пропала, послышался тяжелый шорох. И Мосс, раздвигая граненые стебли, пошел ко мне.
– Что там?
– Мертвец. Пойдем.
– Что? Ты его…
Солдат спрятал нож, поправил заспинный мешок.
– А, ну тебя… Дура и есть. Столкнули сверху. Или сам бросился. Вперед!
Я двинулась за ним, закусив губу. Ужасно – идти по заросшим шпалам в туфлях на шпильках. Каблуки я давно отломала, но все равно больно… Чтоб не думать о ногах, посмотрела туда, где лежал убранный с дороги труп. Ничего особенного – из травы видна была лишь прядь светлых незапыленных волос да узкопалая кисть.
– Мосс, а кто это?
– Не знаю. Документов нет. Свежий еще, вот что нехорошо…
Я посмотрела наверх. У меня глазомер никудышный, да все равно – высоко.
– А он точно мертвый?.. Ты уверен?
– Не такой свежий. Уверен.
– Я просто так… на всякий случай. Когда мы доберемся?
– Заночевать придется.
– Где?
– Да где получится.
Что тут скажешь? Под мостом Мосс задержался и бросил мне мешок.
– Держи.
– Это что?