Тераи бы оказаться, или быть, или стать совсем другим – не как те, без числа и памяти, еще совсем вроде недавно, но уже не вернуться туда… И не как тот, один-единственный, о котором ни слова… Келли хотел, чтобы случилось так – может быть, больше, чем удовольствия от любви… Но самого Тераи как раз и не мог удержать. Все сейчас, только на это мгновение, на сегодня. И «сегодня» повторялось, но не наполняло ничего.
В начале осени вот так же вырвались из города – свой день есть свой день.
Ловили рыбу, порадовали друг друга, и это уже становилось обычным, вошло в привычку. Вот будет зима – Келли хмыкнул, представив себе, как сидят, прижавшись тесно, под проливным дождем… Сейчас-то было приятно лежать голым животом на влажной плите. Но позднее солнце придавило плечи, тяжело легло на затылок.
А скользнуть в воду, спрятаться – не получалось. На самом краю плиты сидел Тераи, свесив ноги в режущую бликами волну. Над ним – или в море, но так высоко, что казалось – прямо над ним, – качалась на восходящем потоке морская птица.
– Как ангел…
– Что?
– Птица. Смотри, как зависла…
– Птица, – фыркнул Тераи и откинулся на локти, подставил себя свету. – Толстая, белая жадина… Правда, ангелы тоже толстые и белые. В белом.
Келли рассмеялся.
– С чего бы? Где ты таких видел?
– Дома в поселке. В церкви. Мой дядя рисовал. Они у него всегда на тетку Рангу походили – толстые, с томными такими глазами… Вот таких я видел. А ты?
Келли не ответил сразу. Толстые белые тетки… Высокий, открытый, повернутый к солнцу…Светловолосый… нет, это уже давно… Давно. Не со мной.
– Нет. Я все больше по людям… Однажды, правда, встретил – совсем не такого… и даже любить довелось…
Тераи многозначительно похлопал себя по груди. Келли отрицательно мотнул головой.
– Ну, что ты. Какой из тебя ангел.
Тераи задрал брови.
– Ты искуситель такой… маленький маорийский дьявол.
– Хорошо еще, не сумчатый, – уточнил Тераи. – Ладно, допустим. А ты?
– Я-то? – Келли удивился – как легко соскользнули слова, – я всего лишь старая ирландская шлюха.
Он ожидал, что Тераи засмеется, или рассердится, или хотя бы скажет – какая чушь, мой милый! На худой конец удивится – почему же шлюха?
Но тот посмотрел, словно прикидывал что-то, и спросил:
– А сколько тебе?
Келли оторвал живот от камня, сел.
– Ну, сколько?
– Тридцать три. Через две недели будет тридцать четыре.
Тераи сложил губы дудочкой.
– О-о! Мне всего девятнадцать. Так что ты действительно… старый…
– Дьявол! Дьявол! – Келли вскочил, ему вовсе не было смешно, хотел схватить за волосы, но Тераи легко увернулся, подставил плечи. – Да на куски разорву!
Тераи не сделал даже вида, что испугался. Сквозь ресницы смотрел внимательно, словно пересчитывал, по частям складывал нависшего над собой любовника: так, это пальцы… ничего, крепкие, руки – ага, мускулы имеются, плечи – годятся, какие есть, крестик на золотой цепочке, живот – плоский пока еще, колено… и в обратную сторону: живот, татуировка, крестик, бешеные карие глаза…
Сколько ушло на это – секунда? Меньше? Но когда высвободил руку – притянуть к себе, ведь ничего же не случилось – было поздно уже. Келли сам его отпустил и сел поодаль.
– Не обижайся.
– Я не обижаюсь. Черт, где мои плавки, утопил я их, что ли?
– Они в скутере, под сиденьем. Келли… это же правда. Ты старше.
– И ничего кроме правды, детка. Ты спишь с богатой подержанной шлюхой. Она еще не морщинистая, правда, не дряблая даже… и не в маразме. Ты сам-то понимаешь, до чего это отвратительно?
Поднялся и отошел к скутеру, искать плавки. Тераи тем временем понял – что-то не так, возвысил голос:
– А я думал, тебе нравится… И разве ты мне платишь за это?
Келли задохнулся.
– Еще чего! Хватит и одной бляди, пара – это уже слишком!
– Тогда что случилось? Почему отвратительно?
Келли в растерянности смотрел на Тераи – что с ним? А со мной? С нами?
– Ты не поймешь, – сказал через силу. – Если сейчас не понимаешь – то все уже… А если бы понял – ты бы не сказал, что сказал. Я ведь не за это тебе плачу, у тебя контракт, мальчик, и там ничего… Но ты-то… ты меня купил, что же удивительного, что не возражаешь… Я и есть шлюха. А кто же еще? Все верно.