Нет, не увидел ничего.
Просто затосковал.
Сидел в удобном кресле – все тут было удобное, для себя старался, – распустив безвольно ладони, морщась, с пластиковой ерундовиной в углу рта.
Одна и та же была всему причина – и что порт Хобарт за окном, и Ванесса, и то, что не может закурить.
Сида.
Успел уехать, ноги унес – и что?
Проскочили с Дихи буквально в последний момент, и в дурном этом угаре орали друг на друга всю дорогу – очень уж стыдно оказалось вот так выживать – во что бы то ни стало. Потом, правда, малый наглотался пилюлек «от стресса», по крайней мере, уже не спорил… Так и пер его, считай, на себе, полуобморочного… И ошалевшая от чумовых суток девица за стойкой переспросила – подальше? Сидней, Австралия – устроит? Еще дальше? Оттуда – куда угодно, например – Порт-Хобарт…
А потом здесь уже телевизор включил – и увидел… Город. Танки. Разбитое здание. Военные патрули. Пожары. Первая мысль была – «А он? Он – там?» Тогда курить и бросил, потушил сигарету – последнюю. Снова закурить не смог… Удивлялся поначалу, потом злился, бесился в никотиновой ломке – но перехватывало дыхание от дыма, и все тут.
Когда Ванесса, ласкаясь, назвала мастером… Лежал подле нее, ни вздохнуть не мог, ни пошевелиться – с картона напротив Сида глядела презрительно: неправда это, притворство, сам знаешь. А Ванесса все гладила, шептала свое, вот и взорвался, взбесился. Сбросил ее руки – наотмашь по пальцам, орал, мол, мастер – это платный ебарь, она в ответ – а ты-то кто, думаешь, не знаю? Да еще и полупедик! И пошло тут – с визгами и оплеухами, с дрянью и бранью, а Сида усмехалась, потому что вот это уж была чистая правда. Не то чтобы через край стыдная, какой уж есть, – но другое было горше.
Мастер, верно.
Умелец, черт и сто раз черт…
А сердца нет.
А там, где сердце, под свернутым втрое узлом татуировки – страшная провидица с глазами-маслинами.
Правду она сказала – не будет тебе радости, Келли, от того, что ты спасешься.
Телефон зазвонил с переливами.
– Келли. Говори, Ланс.
– Здравствуй, Келли. Как поживаешь?
– Херово поживаю, – сказал Келли. – Сиду разбили.
Ланс хмыкнул.
– Ну, прости. Привычка.
– Прощаю. Когда Ванессу пришлешь?
– Э-э… собственно, Ванесса… не приедет.
– Что?!
– Она… на меня больше не работает.
– Ланс! Не шути!
– Келли. Я ничего о ней не знаю уже полгода. Не вздумай швырять трубку.
Келли осторожно разжал пальцы, переложил трубку направо, чтобы лучше слышать.
– Найду, что швырнуть… из твоих бесплатных приложений, не беспокойся… Слушай, Ланс, я тут просто бешусь, Марч этот бардак флагом завесил, но у меня все-таки ночной клуб, а не гребаная мэрия!
Ланс захихикал.
– Да-да. Умница Марч. Хорошие у тебя люди.
– Да уж, – с нажимом отвечал Келли, заводя глаза. Боже, взять бы Ланса за шкирку, потолочь носом в столешницу… – по крайней мере, не сбегают без вести. Что ты можешь для меня сделать?
– Все, что угодно, – весело отвечал Ланс. – Это будет стоить тебе двести сейчас, а за саму работу – как получится. По факту, так сказать.
Келли стиснул челюсти. За три куска цветного стекла…
За Сиду – чтобы она смотрела на моряков темным взглядом…
– Завтра, – сказал он и не удержался, сошел в хрип. – Чтобы завтра, слышишь…
– Будет тебе завтра. Не волнуйся, солнце мое, – и трубка забибикала отбоем.
Были другие дела в остатке дня, Келли очень старался, чтобы мысль о Сиде не втыкалась то и дело осколком между ребер. Клуб открылся в обычное время, постоянные посетители смешались с теми, кому завтра уплывать дальше, вокруг острова, к Аотеароа – Длинному Белому Облаку, к Австралии, к берегам Японии.
Келли не остался на вечернюю программу, как делал, если был в добром настроении. Ушел через кухню, чтобы никого не видеть – ни старых знакомцев, ни однодневных пришлых. Ешьте-пейте, шепчитесь-веселитесь, Марьян вам смешает, Тони, Лада и Орс поднесут… а Дэф спляшет… так, что у вас аж в глазах почернеет… Люди…
До дома идти было – всего ничего, несколько сот метров, но он встал под телефонной будкой и все перебирал на ощупь монетки в кармане. Позвонить Марине? Атану? Тераи? Нет, нет, да и не поможет это, потому что с ними и для них одно – спортивный секс, образцово-показательный, с обоюдными удовлетворениями. А как же – мастер! Черти тебя еще в аду за это мастерство… А того огня, что прежде был задаром, как вдох и выдох, нет и уже не будет. Ушел огонь, отступился, а куда, почему – вот, спроси-ка у Сиды!