– Забыл, что ли, что у нас тут творилось? Я поначалу думал, что и тебя… прихватило.
– Да не, я смылся же, помнишь… предупреждение мне было… Ну, само собой, кое-что про ваши дела доходило, но… я не очень следил. Но сейчас-то вроде как все нормально, нет?
– Ну… Слушай, Келли, давай куда-нибудь в другое место пойдем, а?
– Что?
– Ну, тут военных слишком много. Они, конечно, святые наши спасители, но…
– Да я и сам смотрю, у вас парад тут, что ли, какой-то?
Бо посмотрел на него так, как будто Келли был не в своем уме.
– ПРАЗДНЕСТВА у нас, – сказал он, и Келли, наконец, сложил два и два и сообразил, какое сегодня число. И кивнул.
– Слушай, а «Апельсин»-то еще работает?
Бо усмехнулся. Выражение привычной боли у него на лице смягчилось.
– Ну, вроде да. Поехали?
«Апельсин» был на месте и даже работал. И даже людей в форме там почти не было – какой-то кадет угощал девушку, оба смеялись, вид у них был счастливый и глуповатый.
– Твоим, понятное дело, рано еще, – Келли кивнул, имея в виду обручальное кольцо.
– Конечно. У меня дочери два года всего. А ты как?
– Я? Ты меня плохо знаешь, что ли, Бо?
– Ох, и вправду. Ты все с парнями.
– С девушками тоже, – улыбка сошла с лица Келли. – Если честно, Бо, я рад, что у тебя есть семья. Так мне уже это все надоело… Весело, конечно, но… Смысла нет, понимаешь? Был бы у меня кто-то… дороже других, разве бросил бы я все и поехал бы опять куда глаза глядят? Хотя, может, это последний раз будет, потому что я домой возвращаюсь.
– Домой?
– Да, в Эрин. В Ирландию.
– Бог ты мой, да это же на краю земли!
– Угу. Но там матушка, старая она уже… Про Пэдди давно не слышно ничего, вроде в Штатах где-то, а младший – ты младшего-то, Дихи, помнишь?
Бо кивнул, вспомнив «дитя эльфов».
– Дихи почти сразу того… Я его с собой было взял же, но он какой-то чертовой химии наглотался, не вычухался… Поэтому я у матушки теперь один. А еще у меня замысел есть один, сумасшедший немного, но… Хочу там, в Слайго, построить школу. Танцевальную. И работать там.
– Школу?
– Ну да. Деньги у меня есть, опыта хватает, и если в таком медвежьем углу, как Хобарт, я с нуля приличный бизнес сделал, то и дома сумею. Пусть бы дети учились и не уезжали. А то у нас там кое-где просто пустыня будет – все либо в Америке, либо в Австралии, наших во всем мире втрое больше, чем дома, таем, как соль. Ну, и я же помню, как оно там жить – или фабрика, или порт. Или пиво, или виски, а лучше и то и другое. Ну ладно, у меня еще вечно было шило в заднице, так я сбежал… Ну и выжил, а мог бы и нет. Короче говоря, тоска у нас там. А танцевать любят и умеют, ну и все-таки какой-то шанс, что ребенок не будет шляться под заборами, драться и вообще… Не наделает всяких дел, а наоборот, может, даже и добьется чего путного. Странная штука, – тут он прыснул, но смех это был не очень веселый.
– Что странно?
– Что, может, и у меня там дети есть. Если живы, так должны быть уже почти взрослые совсем.
– В Ирландии?
– Ну да. Я же наверняка успел там кое-кому заделать… Вот черт, надо будет там поосторожнее с молоденькими.
– Ох. До чего же ты бесстыжий, Келли!
– Вот и он так говорил.
Стало тихо. Невыговоренное имя словно повисло в воздухе, как табачный дым.
– Что с ним случилось, Бо? – наконец спросил Келли. – Знаешь что-нибудь? Скажи мне, пожалуйста…
Бо Финне уставился в пространство куда-то мимо плеча Келли. У него слегка подергивался уголок рта.
– Думаю, он умер, – сказал наконец. – По крайней мере, Келли, я хотел бы так думать.
– Что ты имеешь в виду?
Бо потер лоб левой рукой, и Келли вдруг увидел, что два пальца на ней не гнутся.
– Я с ним виделся в последний раз уже почти перед самым… перед тем днем. Он тогда забрал у меня пленки – я «танкистов» перед этим снимал и другое еще там кое-что… и просил, чтобы я больше не фотографировал в городе – опасно.
Потом я слышал, что его вроде бы арестовали в первые дни, что он был на стадионе – у нас тогда многих же там собрали. Но некоторые вышли, а потом… Снова сгинули. Так и он. Я запросы делал, понимаешь… Официальные. Насколько было возможно. Ну и некоторых родственников расспрашивал, ты же знаешь, у нас семья была не из последних… Ну, и узнал только, что вот тебе говорю – что его арестовали, потом выпустили, а потом он исчез.
– Но почему ты думаешь, что он непременно…
– Потому что. Потому что, когда я стал, видимо, ну… очень настойчивым, что ли… пришли за мной. И знаешь, очень так мне наглядно объяснили, что ничего разузнавать и расспрашивать не надо. Что для меня – и для всех родных моих – будет лучше считать, что человек, которого я разыскиваю, вообще никогда не существовал. Это мне мой собственный дядя пояснил, Келли, матери моей младший брат. А потом… Потом они меня просто били. Несколько дней. Спать не давали. Руку сломали, ребра. Запугивали. Не знаю, что он такого натворил, почему так. Но из-за того, что я там видел… лучше уж думать, что он умер.