— Господи, они нас найдут. Что будет? Что тогда будет? — нервно шептала Лада.
Татьяна не стала отвечать, просто сказав, что никто их не найдет. Она и сама не знала, что будет, точнее, что они будут делать, если их все-таки обнаружат. Она тоже боялась, но почему-то чувствовала себя старшей и ответственной за их спасение, хотя сама казалась хрупкой недотрогой, выращенной в тепличных условиях, по сравнению с уличной оторвой Ладой.
Вскоре раздался вибрирующий звук. Девчонка сначала ахнула, а потом полезла в карман бридж за телефоном.
— Папа написал, — почти беззвучно произнесла она.
— У тебя есть телефон? — крикливым шепотом воскликнула Татьяна.
Снова раздался голос Владимира. Он приближался. Девушки замерли. Степа ответил издалека что-то наподобие: «Здесь никого нет».
Татьяна жестом показала Ладе выключить звук. Приказ тут же был исполнен. Экран потух. Ветер затих, будто прислушивался к ритму бьющихся девчачьих сердец в разжиженной могиле. Владимир медленно шел в их сторону. Они четко слышали хлюпающие шаги. На несколько секунд он остановился. Это были самые долгие и самые страшные секунды в жизни Татьяны. Ей казалось, что сердце перестало биться. Тело холодело. Конечности немели. В груди образовался стянутый вакуум. В казавшейся пустой голове красным светом мигала тревожная сигнализация. Она ни к чему не призывала и ни о чем не предупреждала, просто визуализировала ощущения, которые испытывала девушка. Все ее нервы и вены превратились в эту сигнализацию, пульсирующим красным светом озарявшую пустое сознание. Татьяна вслушивалась в тишину и всматривалась в кромешное темное небо, казавшееся крышкой гроба, нависающей над их могилой и медленно-медленно опускающейся с каждой секундой.
— Бля, вдруг они ментов щас вызовут, надо валить отсюда, — голос Степы стал слышен отчетливей и громче. — У этой мелкой же телефон с собой был.
— Да, блядь, они же не втупляют, где они, — отвечал Владимир с сомнением.
— Ты че, Лада же местная, — настаивал первый.
Голос его подрагивал.
— Хуйня это была с самого начала.
— Да, блядь, если б не эта сучка дрыщавая, — досадовал Владимир, — щас бы уже развлекались с мелкой.
— Да забей на нее. Пошли, пока на воле.
— Да ща.
Снова захлюпала грязь. Татьяна закрыла глаза, чтобы справиться с космической скоростью сердцебиения. Лада таращилась то на нее, то на небо. Кто-то сделал шагов пять и снова остановился. Прошло еще несколько мучительно долгих секунд, когда сердца обеих стучали где-то в пятках, а души связало морским узлом.
— Эй, вы кто такие? Че здесь делаете? — раздался старческий рев издалека.
— Погнали, — крикнул Владимир.
Снова послышались быстрые шаги, резко перешедшие в бег.
— Понавадились тут всякие по ночам лазать, — ворчал старик им вслед.
Девушки, вытянув шеи, застыли. Вскоре и его нерасторопные шаги утихли. Минут через пятнадцать пророкотал мотор буксирующего автомобиля. Раздался рывок. Шум двигателя с каждой секундой становился тише, пока совсем не затих. Татьяна выдохнула. Лада молча заплакала. Они все еще боялись издать хотя бы звук, но облегчение уже накрыло обеих. Сердца стучали в унисон с реактивными силами.
— Кажется, уехали, — проговорила девушка, спустя еще минуты две после того, как перестала слышать звуки мотора.
— Ага, — всхлипнула Лада.
— Позвони матери. Надо отсюда выбираться.
Пока девчонка, плача, разговаривала по телефону, Татьяна выкарабкивалась из могилы. Это оказалось не так легко в дождливую погоду, потому что землю внутри и вокруг могилы размыло, но выработанная долгими годами балетной школы ловкость не дала слякоти уронить Татьяну наземь. Она схватилась за небольшой куст в прыжке и, подтянув себя за него, вылезла из ямы.
— Мамин помощник едет за нами, — сказала Лада.