Метал Генка по всем правилам, как мечут добросовестные хозяйственные люди хоть для себя, хоть для соседа, помогая. Пласты он брал небольшие, аккуратные, чтобы сено не падало с поднятых вил. Воткнув вилы в навильник, он поднимал его невысоко над головой и шел вокруг стога, выискивая, куда положить. Клал точно и вроде бы бережно, Алена тут же и прихватит граблями пласт. Генка осторожно выдернет вилы, отступит, глядя, нет ли в боку стога впадины или навеса, снова подаст навильник, снова подаст.
Алена поворачивалась вслед за Генкой, и перед лицом ее оказывалась то Шегарка, высокий правый берег, пасека на берегу, изба, то деревня, то полоска цветущих подсолнухов, то березово-осиновая согра за скошенным еще в начале июня на силос молодым сочным подсолнечником.
— Гена, ну как вы обжились на новом месте? — спросила она парня.
— Обжились, изба хорошая, уютная, будто всю жизнь в ней прожили.
— А по Жирновке небось все одно скучаешь?
— Скучаю, Алена Трофимовна.
— Правда?
— Правда. Снится иногда. Усадьба, соседи жирновские.
— Вот молодец!
— Что?
— Что скучаешь.
— А-а… Так ведь родина. Родился здесь, двадцать лет прожил.
— У тебя когда день рождения?
— В августе. Двадцать первого августа. Счастливое число.
— Сколько же исполнилось?
— Двадцать четыре. Из них три — служба.
— Тебя ведь не со своим годом брали, кажется?
— Да, на год отсрочку давали.
— Счастливый ты, Гена.
— Чего же?
— Молодой. Двадцать четыре… вся жизнь перед тобой.
— А мне иной раз кажется, что я долго-долго живу. Верно.
— Пусть не кажется.
— Так и ты счастливая, Алена Трофимовна. И тоже молодая.
— Ну какая же я молодая, Гена. Мне уже тридцать семь.
— О-о, тридцать семь! Не скажешь никогда. Сама вся такая здоровая… свежая, — Генка закраснелся, взглянув на Алену.
— А сколько скажешь? — Алена улыбалась.
— Ну-у… тридцать лет, а то и того меньше.
— Ты, Ген, вижу, научился с женщинами разговаривать.
— Учусь, — засмеялся Генка, снял выбившуюся из брюк, пропотевшую под мышками и на спине рубаху, бросил прямо на отаву подальше от копен, взял вилы с длинным чернем и погнал, навильник за навильником, разложенный стог ввысь, чтобы потом последним навильником завершить его. Алена едва успевала принимать.
— Жениться не думаешь, Ген?
— Мать заводит разговоры, а я все отнекиваюсь.
— Что так?
— Да рано вроде в двадцать четыре года. Через год женюсь, пожалуй.
— Парню можно и до тридцати гулять.
— Да нет, в тридцать поздно. В двадцать пять, в двадцать шесть…
— И невесту подыскал уже?
— Не невеста еще, просто так, — Генка опять засмеялся.
— Это чья же?
— А вот не скажу.
— Гена, да я всех вдовинских девчонок наперечет знаю.
— Ну и отгадай.
— Да ладно уж, не буду тебя смущать. И что, нравится она тебе?
— Не нравилась — не подошел бы.
— Ох ты! И отвечаешь правильно. Смотри, на свадьбу пригласи.
— Да ну-у, Алена Трофимовна. Распочетными гостями будете.
— А мать что говорит?
— О чем?
— Да про невесту?
— Хоть завтра приводи.
— Ген, а ты ведь десять классов закончил. И учился хорошо.
— Да хоть и не шибко хорошо, в аттестате две тройки.
— По каким предметам?
— По химии и по географии.
— Ну, химия химией, не каждый ее любит-понимает. А по географии стыдно, Гена. Ты, наверное, Шегарку на карте не мог отыскать.
И оба они расхохотались.
— С химией — да, Алена Трофимовна. Не давалась она мне, на твердую тройку знал, не больше. Ну четверочку иногда поставят. А географию я как раз любил, да географ у нас был такой, что если бы не учитель, то и трепку можно было дать.
— Что же он?
— А-а, что и за учитель. Как червяк. Мы так его и прозвали. Все подсматривал за нами, подслушивал. Подойдет сзади тихонечко и стоит, ушами шевелит. В девятом классе я ему и сказал напрямую. Ребята с девчонками засмеялись, он покраснел, ну и… злопамятным оказался, отыгрался на мне. А я и не обижаюсь. Пусть…
— Ты когда со службы вернулся, что-то про учебу говорил.
— Да я поступать собирался, уж и готовиться начал, а потом остыл как-то. Мать жалко оставлять. Из армии ждала меня три года, письма писала. Уедь еще на пять лет в город на учебу — замрет с тоски.
— Так ты совсем передумал поступать?
— Передумать не передумал, — Генка задержал навильник над головой, с улыбкой смотрел на Алену снизу, — да все никак не могу решить, что делать сначала: подготовиться и поступить на заочное отделение, на географический, скажем, факультет, а потом жениться, или сначала жениться, а после уж и поступать заочно. Как вот ты считаешь, Алена Трофимовна?