В тот день Сюзанне показалось, что ослику стало хуже, и это ее опечалило. Она знала, что жить ему осталось недолго, и не решалась сказать об этом дочери. Она долго гладила ослика, просила его потерпеть еще немного, потому что у нее не было денег на лечение и она не хотела расстраивать Сару, особенно перед днем рождения.
Небольшие деньги, которые Сюзанна зарабатывала благодаря уходу за осликами, уходили в основном на дочь и на аренду загона. Здесь, в Люксембургском саду, все оплачивалось из-под полы. Большинство сторожей чем-нибудь приторговывали, и Люксембургский сад стал одним из главных центров черного рынка в столице. Торговцы попадали в сад через огромную сеть катакомб, на которых он был разбит. При попустительстве охранников эта система действовала годами.
В самом низу цепочки находились уличные торговцы, дети, которых можно встретить в любом парке или на площади. Они что-то продавали, побирались, воровали. Многие умирали молодыми. Их нельзя было трогать. Некоторые из них болели чесоткой и носили на шее маленькие металлические коробочки, чтобы избежать физического контакта при попрошайничестве. Парижане от этого только выигрывали — они могли услышать их приближение и вовремя отвернуться. Иные дети шли на хитрость. Они подбегали парами, окружали прохожего, хватали его за руки, пока тот, пытаясь вырваться любой ценой, не бросал в коробочки содержимое своих карманов.
Люксембургский сад стал местом, где можно было найти все что угодно: контрабанду, украденные драгоценности, наркотики, девушек легкого поведения и многое другое. Открыто об этом не говорили, но в курсе были все. Те, кто решался туда отправиться, приходили вовсе не на прогулку. Немногие дети, что катались на осликах Сюзанны, часто служили лишь алиби отцу-наркоману или ищущей подделки матери. Они доверяли Сюзанне своих детей или оставляли их на скамейке у кукольника, пока занимались своими делишками.
Стоило просто взглянуть на ветхое состояние сада, чтобы понять, насколько дурным стало это место. Ослики, куклы и воздушные шары были лишь слабым напоминанием о его прежнем великолепии.
~~~
Сюзанна довольно долго ухаживала за Шарлем, а потом отвязала Николя и расчесала ему ноги и спинку. То же она проделала с Эмманюэлем и Валери. Она хорошо за ними следила, как будто всегда этим занималась. Она выкупила осликов у предыдущего владельца по очень низкой цене и сохранила имена, которые он им дал, имена бывших президентов.
Кроме старого Шарля, остальные были в добром здравии. Расчесав осликов, Сюзанна привязала их друг к другу, открыла дверь в загон и повела стадо к обычному месту встречи. Жорж и Франсуа, самые крепкие, потянули тележку к пруду.
Сюзанна оставила животных под раскидистым каштаном. Она разложила на земле дольки яблок и кусочки белого хлеба для Шарля, у которого были плохие зубы, а затем направилась к скамейке, где ее уже ждал Ян.
— Как поживаешь? — спросила она, целуя его в обе щеки.
— Так себе, дела плохо идут.
— Ничего, значит, не изменилось?
— Нет… вот только Бертран… Ты знаешь Бертрана?
— Кукольника?
— Ночью охранники разграбили его маленький театр. Он не платил месяцами, бедняга. Утром сидел и плакал. Думаю, он тоже уйдет. Скоро кроме нас в этом чертовом саду никого не останется.
Друзья замолчали. Ян присматривал за своей тележкой у пруда, где хранилась коллекция миниатюрных парусников его отца — лодок, которые большей частью оставались на суше. На самом деле Ян зарабатывал на жизнь, продавая втихую алкоголь, в основном джин и ликер «Биерсин», которые ему доставляли из Бельгии. Дела шли не очень хорошо, особенно в последнее время. По словам Яна, он так сильно играл с огнем, что в результате обжегся.
— Скоро останешься только ты, дорогая Сюзанна. Я продержусь месяц, может, два. После этого всему придет конец. Будешь тут одна куковать.
— Что думаешь делать?
— А что делать? Нечего делать. Может, собственной задницей начну в кустах торговать. Говорят, за это неплохо платят.
— Не говори ерунды, Ян. — Сюзанна улыбнулась, откинулась назад и закрыла глаза.
— Вздремни, — сказал Ян. — Я пригляжу за твоим стадом.
— Просыпайся же, черт подери! Смотри!
Сюзанна открыла глаза и увидела бродящую между осликами большую птицу.
— Это утка, — сказала она. — Как такое может быть?
— Я не знаю… но выглядит она измотанной. Вроде пытается спрятаться. Спасается от чего-то вроде как.