Так оно и было. Уна заметила, что с каждым разом движения его пальцев становились всё быстрее. Иногда они двигались так быстро, что казались размытыми. С каждым разом всё быстрее.
— Но что я с ними буду делать? — спросила она в отчаянии.
Это было похоже на историю о человеке, у которого была волшебная мельница для соли, и он не знал, как её остановить. Она перемалывала соль, соль, соль, пока он не задохнулся под ней.
— А на что они вообще годятся?
— Эм? — рассеянно переспросил Джик. Покончив с третьим куском пирога, он принялся за очередную подставку. — О, их приятно просто иметь. Они интересные. С ними много работы. Или ты могла бы развесить их по стенам комнаты. Для украшения. Я мог бы вбить для тебя много гвоздей.
Уна чуть не расплакалась…
В ту ночь она проспала меньше двух часов, когда её разбудило какое-то движение рядом.
— В чём дело? — сонно спросила она.
Джик похлопал её по плечу.
— Спи, милая, — сказал он.
Теперь он говорил намного быстрее.
— Мне почему-то совсем не хочется спать, и я подумал, что, пожалуй, встану и…
— Сделаешь ещё подставку для бутылок из-под сомы? — воскликнула Уна.
— Да, конечно. Как ты догадалась?
Она услышала, как он, спотыкаясь о мебель, направился в гостиную. Перед тем, как Уна снова заснула, на подушке Уны появилось влажное пятно от слёз…
Она продержалась два дня, прежде чем снова обратиться к продавцу.
— Вы должны что-то сделать! — воскликнула она. — Это ужасно! Когда я уходила из дома, он сделал триста шесть таких поделок, и когда я вернусь, их будет ещё пара дюжин. Он спит меньше двух часов в сутки, а наши счета за еду в четыре раза больше, чем раньше. Я этого не вынесу. Вы же ручались за Витализатор, не так ли? Вот и сделайте что-нибудь!
— Ручался, — с упрёком сказал продавец. — Вы, должно быть, дали ему слишком большую дозу. Я предупреждал вас об этом.
— Ну и что? Ваше слово должно что-то значить.
— Так и есть. Витализатор никак не навредил ему, не так ли? Он чувствует себя на миллион долларов, не так ли?
— Но мне всё равно! Это разрушает мой дом! Если вы ничего не предпримете, я подам на вас в суд!
Продавец положил в рот орешек джила и медленно принялся жевать его, размышляя.
Несколько мгновений он молчал.
— Вот что я сделаю, — сказал он наконец. — На рынке появился новый продукт, который называется Транквилат, его привезли только сегодня. Если вы хотите попробовать его на своём муже, я разрешу вам взять его домой, абсолютно бесплатно, и посмотреть, что он может. Предполагается, что он снимает гипертонус и снижает чувствительность нервной ткани к раздражителям. Все говорят, что это замечательная вещь.
— Вы имеете в виду, что он мог бы как-то успокоить его?
— Ну, должен.
День был душный и жаркий. Уна взмокла от волнения и спешки, пока добиралась домой с Транквилатом. Джик сидел там, где она его оставила. Уровень подставок для бутылок сомы был заметно выше, чем раньше.
— Привет! — поприветствовал он её. Теперь он говорил так быстро, что она с трудом разбирала слова. — Пока тебя не было, я смастерил ещё двадцать восемь подставок.
Уна кивнула и поспешила на кухню, положив Транквилат — это был квадрат, со стороной длиной около двенадцати сантиметров — в свою хозяйственную сумку. Предполагалось, что нужно было включить его в розетку и дать ему прогреться в течение пяти минут, прежде чем он начнёт генерировать расслабляющий, успокаивающий и снимающий раздражительность эффект устранения гипертонуса. Окей. Окей. Как она собиралась использовать его против Джика?
Она решила проблему, положив Транквилат в термоплексовую форму для запекания и встав с ней позади Джика, пока возилась с ножами и вилками на столе. Если бы Джик поднял глаза, её тело скрыло бы шнур от Транквилата. Он подумает, что она накрывает на стол к обеду или что-то в этом роде. А пока аппарат будет действовать на него.
План сработал очень хорошо. Джик ничего не заметил, и Уна смогла дать ему полное тринадцатиминутное воздействие Транквилата, о котором говорилось в инструкции. Затем на кухне она положила устройство обратно в коробку и стояла в дверях, наблюдая за Джиком.
Несколько минут ничего не происходило. Затем руки Джика застыли над его работой. Его взгляд стал пустым и остекленевшим, а на расслабившемся лице появилось выражение восточного спокойствия. Муха, пробравшаяся сквозь летакс, жужжавшая у него над головой, села ему на левое веко, но он даже не пошевелился, чтобы отогнать её. Казалось, он перестал дышать. Он был похож на человека, душа которого достигла Нирваны, только ещё более одурманенного.