Вернувшись домой, я постаралась притупить боль викодином — хотелось хоть как-то избавиться от ощущения, будто огромный грузовик припарковался прямо у меня на груди. За мной присматривала медсестра, которую я пригласила на дом. Она помогла мне добраться до постели, но скоро к горлу подступила тошнота, и моей сиделке пришлось вести меня в ванную. Не могу даже выразить словами, как это больно, когда тебя рвет с располосованной грудью — вместе с каждым спазмом на меня накатывал страх, что швы вот-вот разойдутся, а имплантаты вывалятся на пол. По-настоящему все мучения отступили лишь через несколько дней, но все время, пока заживала грудь, я страдала от раздражения со сков, необъяснимых болей и неудобств настолько сильно, что не раз пожалела о том, что согласилась на эту авантюру. Хуже того, некоторое время после операции мои груди выглядели ужасно, даже пугающе. Они опухли, были какими-то жесткими и очень высоко торчали. Доктор пообещал, что когда все заживет, они будут выглядеть потрясающе, но первые дни после имплантации один только взгляд на бюст приносил разочарование. Чтобы смягчить грудь, приходилось делать болезненный массаж, а от противного терапевтического бюстгальтера я смогла избавиться лишь две недели спустя. Только через несколько месяцев я почувствовала, что все постоперационные проблемы позади, но каждый день до того, как этот момент настал, был неимоверно труден. И все же в конечном счете я не пожалела. Теперь я обожаю свои груди. Они выглядят естественно красивыми, хотя и немного жестковаты на ощупь. Да, агония послеоперационного периода того стоила, но я буду не я, если из-за какого-то там глупого воспаления снова пройду через все это — боль, неудобства, терапевтические бюстгальтеры, упущенные карьерные возможности… Цена слишком высока. Черт подери! Цена слишком высока!
Внезапно до меня доходит немаловажный факт: новая операция мне не по карману. Прошлая манипуляция стоила больше пяти тысяч долларов. Как, скажите, собрать такую сумму снова? Я и так по уши в долгах, Теперь все страхи перед болью и неудобствами отошли на второй план, главной заботой стало то, что мне необходима операция, стоимость которой мне не потянуть. Что я буду делать, если придется менять имплантат, а денег не хватит? Боже, даже думать о таком не хочется. Врач сказал, что волноваться не о чем, паниковать мне, думаю, рано. Пока что, по крайней мере. Если потребуется, я тем или иным способом деньги соберу. Уж это я умею. Пусть придется сделать что-то не очень приятное, но ради денег, ради своей красоты я это сделаю — не впервой. Если оправдаются худшие опасения и мне потребуется операция, я пойду на все, чтобы оплатить ее.
22. Бренда
Жаль, что я не интересуюсь спортом. Точнее, я всегда хотела разбираться в спорте. Когда-то это желание вызывал Джим, который каждое воскресенье проводил перед телевизором, смотрел один футбольный матч за другим. Кажется, живешь в округе Вашингтон, так смотри игру «Редскинс», но нет, этого мало. Джим смотрит игры всех команд и орет на телевизор одинаково громко вне зависимости от того, к какому клубу принадлежат участники матча. Когда мы только поженились, я ненавидела эти дни. Я считала себя брошенной и отверженной. У нас почти не оставалось времени друг на друга — все съедали работа и забота о Джоди. Предполагалось, что на выходных мы должны заняться чем-то вместе, как семья. Но Джим каждое воскресенье был (и остается) тверд в решении залечь на диван с пиццей и упаковкой «Будвайзера». Я пыталась выучить футбольные правила и даже посмотрела несколько матчей, задавая Джиму много вопросов, но так и не втянулась. Трудно выбросить из головы мысль о том, что это всего лишь группа взрослых мужиков, которые стараются переместить мяч с одной половины поля на другую, а потому пришлось отказаться от совместных просмотров нескончаемой череды игр. Так что, пока мой муж смотрит телевизор, я решила заниматься мелкими делами, до которых на неделе не доходят руки, и хозяйством.
В те давнишние воскресенья, когда Джоди была еще малышкой, она всюду меня сопровождала. Ползла за мной, пока я занималась стиркой, я брала ее прокатиться до супермаркета или на рынок. Но когда ей исполнилось то ли шесть, то ли семь лет, она обнаружила в себе интерес к спорту и присоединилась к Джиму. Дочь выросла, стала кричать на экран телевизора так же, как и ее отец (странные люди), они горячо обсуждали игры, изменения составов команд национальной футбольной лиги в межсезонье, личные показатели игроков. Несмотря на то что в последнее время Джоди больше интересуется женскими видами спорта, они с Джимом все еще смотрят вместе футбол и великолепно проводят время. Дочь не пропускает матчей женской баскетбольной лиги и обожает женский футбол. Мне кажется, что она преклоняется перед Мией Хэмм [31].
Как раз в этом году Джоди достигла возраста, когда можно подавать заявление о приеме в команду женской баскетбольной лиги. Я повела ее на экзамен и ожидала увидеть в зале множество ровесниц Джоди. К моему удивлению, большинство соискательниц оказались взрослыми девушками между двадцатью и тридцатью. Многие из них были обычными гетеросексуальными женщинами, но у некоторых, по-моему, тестостерона в крови было побольше, чем у моего мужа, что заставило меня сомневаться в правильности решения позволить Джоди даже попытаться попасть в одну из команд. Не могу объяснить почему, но мне не хотелось, чтобы она регулярно вращалась в подобной женской компании. Ну хорошо, хорошо, я могу объяснить — Джоди и так была сорванцом, и я не хотела, чтобы она оказалась рядом с уже сформировавшимися лесбиянками. Это может показаться гомофобией. Но я не такая. Правда, я не гомофоб! Просто я не желаю, чтобы моя дочь проводила много времени в обществе этих женщин, наблюдала и пробовала подобный стиль жизни. Да, я знаю, что Джоди не самая женственная из девочек своего возраста и круга общения, но она не… ну, вы знаете, не из этих, и крайне нежелательно, чтобы в ее голову заронились ненужные идеи. Запретить же дочери занятия баскетболом я не смогла. Джоди мечтала попасть в лигу. А ведь так мало что может ее порадовать! Пусть занимается, по крайней мере, она лишний раз выберется из дома, пообщается с людьми.
Ее команда еще не провела ни одного матча, но как-то мне удалось подсмотреть финал тренировки и увидеть, как Джоди обращается с мячом. О баскетболе мне известно не больше, чем об американском футболе, но следить за игрой дочери было интересно. Удивительно, как ловко Джоди маневрирует на площадке, я поражена этими ее фокусами и умению забрасывать мяч в корзину. В обычной жизни дочь всегда выглядела неуклюжей, но на баскетбольном поле она чувствует себя как рыба в воде. Джоди показала себя выдающейся спортсменкой. Увидев, как она тренируется, как уверена в себе и успешна в противоборстве, мне было даже приятно разрешить ей продолжать занятия.
— Ты действительно знала что делала там, на площадке, — сказала я по пути домой с тренировки. Сегодня я за рулем машины Джима, еще утром, зная, что мне забирать дочь с тренировки, я поменялась с мужем автомобилями.
— Ну да, у меня получается.
— По-моему, у тебя больше, чем просто получается. — Я хорошая мать, надо поощрить успехи ребенка.
Видя, что дочь старается побороть довольную ухмылку, я продолжила:
— Ты можешь улыбнуться. Нет ничего зазорного в гордости за то, что ты умеешь делать очень хорошо.
Она дает улыбке волю.
— Спасибо. На следующей неделе наша первая игра.
Пластиковой вилкой она накалывает лист салата — по пути домой мы остановились у окошка «Макдональдса», Джоди заказала салат и яблочный пирог, а я вот пытаюсь есть гамбургер и картошку фри и управлять машиной одновременно. Сегодня Джим снова задерживается на работе, так что мы решили перехватить еды по пути домой. Надо было бы довезти еду до дома и поесть за столом, чтобы хоть намек на этикет был соблюден, но мы так голодны, что набросились на обед прямо в машине.