– О ком вы говорите?
– Парень у нее появился, постарше, мошенник какой–то, или бандит, уж не знаю, – Тамара поджала губы. – Так–то Машка со школы с Мишей дружила, вот тот положительный мальчик, и семья у него хорошая, сам тихий, вежливый. А тот… Ох, намучалась я с ней тогда. Люблю, говорит, его, не могу! Глаза б мои этого уголовника не видели!
– С чего вы взяли, что он бандит или уголовник? Неужто сидел? – удивилась я.
– Нет, не сидел, – неохотно ответила женщина. – Молодой он больно, годков двадцать три, а на машине очень дорогой ездит. И Машке подарки дорогостоящие делал – то кольцо золотое, то телефон новый. Откуда ж у двадцатилетнего парня в нашем–то захолустье такие деньжищи? Ясное дело, украл или заработал нечестно.
– Может, честно…
– Такие деньги честно не заработаешь. Я вот всю жизнь на заводе тружусь, и копейки получаю, – отрезала Тамара, и с лязгом захлопнула дверь.
Постояв в раздумьях, я поспешила убраться из этого места поскорее. Бредя по темной улице и ловко огибая лужи из подтаявшего снега, я начинала все больше беспокоиться. Если Мария, как утверждает ее мать, уехала в Москву, то кто и для кого берет книги в нашей библиотеке? А если она не уехала, то почему оставила записку и продолжает врать матери? И, что еще интереснее – где она сейчас живет, почему не вернулась домой?
Зайдя в квартиру, я включила везде свет, набрала полную ванну горячей воды и позвонила маме. Из–за плохой погоды связь была ни к черту, поэтому поговорить нормально не удалось. Мама уже третий год жила загородом, в доме бабушки – ее резко потянуло на природу, и теперь она самозабвенно копается в земле и выращивает какие–то редкие сорта растений, которые потом продает. Узнав, что у нее все хорошо, я попрощалась, села на кухне с кружкой чая.
Часы на стене мерно тикали, за окном посыпался противный мелкий снег, а на кухне было так уютно и хорошо… Я залезла с ногами на маленький диванчик, обхватила горячую чашку обеими руками, и… Выругалась вслух, хотя обычно себе такого не позволяла.
История с Марией не давала мне покоя – даже обычно вкусный и душистый чай казался пресным. Стало ясно – пока я не успокою свою совесть, нормально отдохнуть у меня не получится. Вылив напиток в раковину, я выдернула пробку из ванной и поплелась одеваться.
В местном отделении полиции мне совсем не обрадовались. Хмурый усатый мужчина долго дотошно спрашивал меня о цели визита, кем мне приходится потерпевшая, с чего я взяла, что она пропала…
Наконец меня усадили в кабинет – писать заявление, изъяли книгу с рецептами, и благополучно отпустили. На выходе я притормозила, и робко спросила у принимавшего мое заявление сотрудника:
– А когда можно будет узнать о результатах?
– Дамочка, мы тут что, лотерея? – вспылил он. – О каких результатах? Следствие будет вестись. Завтра переговорим с матерью этой Лубкиной, узнаем, что к чему. Может, это просто чья–то шутка.
– Я с ней говорила, она сказала, что Мария уехала в Москву. Вернее, это она так думает.
– Что значит – она так думает? А вы думаете по–другому?
– Да, да, я считаю, – я осеклась, вернулась обратно и села на стул. Полицейский с тоской уставился на меня. – Я думаю, что кто–то похитил Марию и держит взаперти. Это он заставил ее написать записку и присылает сообщения от ее имени. Вот…
– Ага, и заодно книжки из библиотеки ей таскает, – противно ухмыльнулся следователь. – Ерунду не говорите. Значит, мать Лубкиной общается с дочерью?
– Да, но это просто сообщения, не звонки…
– Когда в последний раз она выходила на связь?
– Тамара сказала, что шесть дней назад.
– Вот, видите, – обрадовался следователь. – Не о чем переживать. Да и имени на записке нет. Может, это вовсе и не Лубкина писала?
– Вы что, не слышите меня? – занервничала я. – Это же просто сообщения, их кто угодно мог прислать!
– В том числе и сама Мария, – отозвался он.
– Но…
– Так, гражданочка, не переживайте. Все проверим, все узнаем.
Следователь встал из–за стола, обогнул его и, подхватив меня за локоток, повел в сторону выхода, приговаривая:
– Все решим, не волнуйтесь. Идите с Богом, не простудитесь.
– А…
Я хотела кое–что спросить, обернулась, но меня буквально вытолкали из здания, прокричав из–за двери:
– До свиданья! Следствие будет работать.
В сердцах я чуть не пнула дверь, но вовремя одумалась – еще штрафа за хулиганство мне не хватало. Спустившись по ступенькам вниз, я поежилась и натянула капюшон поглубже. Ну, вот и успокоила совесть, называется. Теперь, понимая, что правоохранительные органы вряд ли будут искать Марию, я только больше начала нервничать.