- Сэн-ди-и, - повторил он.
- Это - Аксель Катч.
- Здрасьте, - робко сказала Сэнди.
- Ладно, увидимся позже, - сказала Донна и, махнув рукой на прощание, закрыла окно.
Некоторое время Аксель просто стоял и молча смотрел на них. Потом поднялся по склону и исчез.
- Что с ним? - спросила девочка.
- Я думаю, он… немного заторможенный.
- Ты хотела сказать, дефективный?
- Это нехорошее слово, Сэнди.
- Да, в школе нам говорили, как можно называть таких, как он… Дефективных. Знаешь, как? Особенные.
- Звучит намного лучше.
- Наверное. Куда он делся?
- Ушел к своей машине.
- То есть, он сейчас уедет? - голос у Сэнди заметно повеселел.
- Нет. Он обещал вывезти нас отсюда, когда туман немного рассеется.
- Мы что, собираемся ехать на его машине?
- Наша уже никуда поехать не сможет.
- Я понимаю, но…
- То есть, ты предпочла бы остаться здесь?
- Он меня пугает.
- Это только потому, что он немного не такой, как все. Если бы он хотел нам навредить, у него была масса возможностей. И лучшего места, чем это, ему не найти.
- Может да, а может - нет.
- В любом случае, мы не можем здесь торчать.
- Я знаю. Иначе папа нас отыщет, - глаза девочки казались двумя черными дырами в овале лица. - Папа больше не в тюрьме, верно?
- Нет, не в тюрьме. Окружной прокурор… помнишь мистера Гольдштейна? Он позвонил сегодня утром. Вчера папу выпустили. Мистер Гольдштейн звонил, чтобы нас предупредить.
- И теперь мы в бегах?
- Да.
Девочка на полу погрузилась в молчание. Донна, облокотившись на руль, закрыла глаза. И через какое-то время провалилась в сон. Разбудили ее тихие всхлипывания.
- Сэнди, что с тобой?
- Это ничего нам не даст.
- Что «это»?
- Он все равно схватит нас.
- Дорогая!
- Он это сделает!
- Постарайся уснуть, сладенькая. Все будет хорошо. Вот увидишь.
Девочка замолчала, лишь изредка шмыгала носом. Донна, продолжая опираться на руль, ждала, когда ее вновь окутает сон. Когда тот, наконец, пришел, то оказался даже не сном, а каким-то напряженным марафоном с быстро сменяющими друг друга безумными, яркими кадрами. Она терпела, сколько могла, в конце концов, не выдержав. Если тело еще хоть как-то могло сносить эти мучения, то переполненный мочевой пузырь решительно отказывался.
Подняв с пола возле Сэнди пачку салфеток, она тихонько выбралась из машины. Холодный воздух заставил ее задрожать. Она глубоко вздохнула и, откинув назад голову, попыталась немного размять затекшие мышцы шеи. Ни капли не помогло. Тогда она осторожно захлопнула дверь и заперла ее.
Прежде чем отпустить ручку, она бросила взгляд вперед, через крышу автомобиля. На обочине дороги, менее чем в двадцати футах от их «Мэверика», стоял пикап.
Аксель Катч восседал на крыше его кабины, свесив ноги над лобовым стеклом. Обращенное к небу лицо освещала полная луна. Он казался завороженным.
Донна молча сошла вниз по склону. Со дна канавы ей все еще была видна голова Акселя и, расстегивая свои вельветовые брюки, она продолжала за ним наблюдать. Он так и сидел, запрокинув свою огромную голову и разинув рот. Наконец, она спустила штаны и присела.
Ветер обдавал ее кожу холодом.
Было холодно, как тогда.
И штаны у меня были спущены.
Все будет хорошо, - подумала она.
Он отыщет нас по запаху.
Закончив свои дела, Донна поднялась по склону к обочине. Сидящий на крыше своего грузовика Аксель, казалось, не замечал ее.
- Аксель?
Его руки дернулись. Он посмотрел на нее и улыбнулся:
- Донна, - сказал он.
- Туман рассеялся. Думаю, можно ехать.
Не произнеся ни слова, он спрыгнул вниз. Когда он приземлился на асфальт, ноги его подогнулись, но он сумел удержать равновесие.
- Что происходит? - раздался голос Сэнди.
- Мы уезжаем.
Втроем они разгрузили «Мэверик» и перенесли вещи в багажное отделение грузовика. Потом забрались в кабину. Донна села между Акселем и дочерью.
- Помоги мне запомнить, где осталась машина, - сказала она Сэнди.
- А мы за ней вернемся?
- Конечно же.
Аксель вывел грузовик на дорогу и улыбнулся Донне. Она улыбнулась в ответ.
- Вы хорошо пахнете, - сказал он.
Она поблагодарила его.
Потом он умолк. По радио Дженни С. Райли горланила песню про зловредный Родительский комитет Харпер-Вэлли[4]. Не успела песня закончиться, как Донна уже спала. Некоторое время спустя она открыла глаза, увидела перед собой освещаемую фарами грузовика темную извилистую дорогу, и закрыла их вновь. В следующий раз ее разбудил низкий голос Акселя, подпевавшего Кенни Старру, исполняющему «Слепца на трибунах»[5]. Она вновь провалилась в сон; в этот раз ее разбудила чья-то рука, опустившаяся на бедро.