Это сердило Корэйна по причинам нарушения как этических, так и политических норм: Оборона переплюнула саму себя, Оборона обеспечила прикрытие всего этого безобразия в годы войны, когда (как и сейчас) Оборона миловалась с Резьюн и пользовалась неограниченным кредитом.
И если только намеченное удастся Корэйну, это поможет ему пролить свет на все сумасшествие экспансионистов.
Городин был недоступен. Но с точки зрения Жиро Ная это не являлось таким уж бедствием. За последние тридцать лет Секретарь Обороны Лу замещал его так часто, что он пользовался в Совете гораздо большим уважением и располагал гораздо более широким возможностями (смелее, чем это обычно полагалось заместителю, высказывал свое мнение). Так же и Подсекретарь по Обороне, фактически, объединил своей персонал с сотрудниками Лу и Городина на планете: по сути на вершине Обороны хозяйничала тройка, и такая обстановка реально сохранялась еще со времен войны.
Согласно мнению Жиро, еще и лучше, что присутствовал заместитель, а засекреченный и недоступный Городин находился где-то на другом конце Союза. Лу, с изборожденным лицом, (поскольку ослабевало действие омоложения) с темными глазами, глубина которых была недоступна даже ветерану Резьюн, разыгрывал свою обычную роль, «не имею права отвечать» и «полагаю, что не следует комментировать», тогда как репортеры шумно требовали информации, а Корэйн призывал к полному рассекречиванию.
Полная открытость и должна быть, по крайней мере, между политическими союзниками.
А Жиро по дороге из Резьюн в свой звукоизолированный офис наслушался достаточно, чтобы почувствовать неприятное ощущение в животе, усугублявшееся раздражающим воздействием антиподслушивающей системы, от которой ныли зубы.
— Это полная правда? — сказал Лу, даже не заглядывая в фолиант, лежащий у него под руками. — Миссия была отправлена в 2355-м, она достигла нужной звезды и выгрузила колонистов и оборудование. Никогда не было намерения их возвращать обратна. В то время мы знали, что там имеется планета. Мы знали, что Содружеству известно, что она находится в пределах их досягаемости. — Лу откашлялся. — Мы знали, что не можем задействовать ее, мы не можем защитить ее, мы не моем снабжать ее. Фактически мы ставили цель не дать кому-нибудь извлечь из нее выгоду.
Не дать извлечь выгоду. Содружество послало долго и хорошо подготовленную исследовательскую экспедицию на самую лакомую находку в ближайшем космосе — и обнаружила, к своему ужасу, что она населена; населена людьми, но не такими, как они, и не земного, по всей вероятности, происхождения, — что оставляло неизбежный вывод, даже и без разрушенных строений и того факта, что жители являлись потомками эйзи.
Союз совершил диверсию на живой планете.
— Сорок тысяч человек? — проговорил Жиро, ощущая пустоту под ложечкой. — Выброшены на неисследованную планету. Именно так.
Лу моргнул. Иначе его можно было принять за статую.
— Они были военными; они являлись десантом. Это происходило, ты понимаешь, не при моей администрации. К тому же не уделяли в те дни столько внимания экологическим проблемам. Как тогда все полагали, мы находились в сложной военной обстановке, нам приходилось считаться с возможностью удара Мазианни по Сайтиин. Такой поступок открывал две возможности: или колония выживет и станет поддерживать принципы Союза, или постигнет беда и Земля отправит самоубийственную миссию на саму Сайтиин. С учетом этого секретность колонии оказывалась важной.
— Она была отправлена в 2355-м, — возразил Жиро. — Через год после окончания войны.
Лу скрестил руки.
— Операция была запланирована в конце войны, когда положение оставалось неопределенным. Она осуществлялась после того, как мы столкнулись со всеобщим бедствием и тем ужасным договором. Это была скрытая карта, если угодно. Позволить Земле или Содружеству получить в распоряжение мир, потенциально более продуктивный, чем Сайтиин — это было бы ужасно. В этом заключалась вторая часть плана: если колония погибнет, она все равно внесет свои микроорганизмы в экологическую систему. И в пределах столетия — в теперешнее Содружество или новое правительство — встанет перед сложной проблемой, которую наша наука способна разрешить, а их — нет. Я могу сказать, что некоторые местные микроорганизмы были даже выведены для достижения запланированного эффекта. В твоей собственной лаборатории. И я убежден, что твои записи это подтвердят. Не говоря уже об эйзи и разработке лент.
— Ты совершенно прав, записи подтвердят это. — Жиро с трудом дышал. — Боже мой, мы даже не знали, что эта штука в самом деле запущена! Ты знаешь, какие у нас теперь проблемы с секретностью? Теперь не 23050-е. Мы не на войне. Твоя проклятая мина замедленного действия сработала в век, когда на дальней стороне Сол зашевелились чужаки, когда мы стоим перед экологической угрозой — у нас имеется, слава Богу, своя позиция в отношении экологической ответственности, генобанки, контейнеры и…
— И, конечно, создатель генобанков, и договора, и контейнеров, в действительности управлял Резьюн в период подготовки колонизации Геенны. Подпись Советника Эмори красуется на всех оборонных контрактах.
— И эти аболиционисты! Боже мой, мы сами дали им лучший предлог, о котором только они могли мечтать! Это был исследовательский проект. Господи, еще отец Джордана Уоррика работал с теми лентами для Геенны.
— Мы полагаем, что из-за секретности в Резьюн сотрудники не знают о целях своей работы.
— Мы полагаем, черт возьми! Все уже известно, генерал. Рано или поздно новости дойдут да Пламуса. Ты поставил бы на то, что Джордан Уоррик не догадается, кто и в каком отделе работал с теми лентами?
— И погубить репутацию собственного отца?
— Чтобы защитить репутацию отца, черт возьми; и подорвать репутацию Резьюн. Ты истратил сорок тысяч эйзи для совершения диверсии на планете, спаси Господи, ты привязал исследования к Департаменту Науки, и невозможно было выбрать худшее время для выставления всего этого напоказ.
— О, — негромко сказал Лу, — я могу представить и худшие времена для этого. Сейчас — спокойное время, период, когда человечество — особенно Содружество — имеет массу других причин для беспокойства. На самом деле Геенна выполнила свое предназначение: экологическая катастрофа налицо. Конечно, ситуация с развитием Содружества бесповоротно переменилась: если они ассимилируют население этой планеты, они впитают этнически уникальное сообщество с союзными ценностями, если ты веришь в устойчивость своих собственных ленточных инструкций. Так или иначе, мы лишили и Содружество, и Землю возможности обретения ценного источника сырья — а также ступеньки к другим звездам. Теперь Содружество либо выследит рассеянную массу дикарей и вывезет их силой, пережив весь кошмар перевозки, либо Содружеству придется принимать как должное их собственное устройство планеты. Конечно, если они выберут урегулирование. Разведка сообщает, что они всерьез задумались. Они осознают возможные трудности, если они свяжутся с этой приземленной культурой. У колонизационных стремлений всегда имелась звучная оппозиция. Космонавты, находящиеся вдали от большинства Содружества, не слишком доверяют любым попыткам усиления власти наземников — синенебых, как космонавты их называют, а предындустриальный округ — или другой, гораздо более сомнительный протекторат — это больше, чем то, с чем Совет Капитанов готов согласиться… не говоря, конечно же, об их департаменте науки, который пообещает изучать планету до смерти, пока строительные компании, нанятые на постройке станции там, сдерживают их кредиторов. Посол Содружества требует информации для их ученых — ерундовая цена. Произойдет некоторое охлаждение, а в конце концов — сотрудничество. Я уверяю тебя, что они гораздо больше опасаются того, во что ввязалась Сол, чем мы. Так или иначе, сейчас прекрасное время для обнародования всего этого: мы следили за их приготовлениями, мы не захвачены врасплох — именно поэтому, когда случилось. Городин оказался недоступен. Мы знали, что это приближается.
— И скрывали это от нас!
Лу выдержал небольшую ледяную паузу. Затем: