— Давай, Дан. Давай, старик, — тихо молил Люк. Когда из пасти колли вытекла маленькая струйка воды, сердце мальчика радостно забилось. — Ты не умрешь, Дан! Не умрешь, не умрешь! Не дам тебе умереть, Дан! — повторял он и, без устали раскачиваясь своим телом, попеременно сжимал и отпускал бока Дана. Изо рта пса снова потекла вода. Вдруг Дан едва заметно вздрогнул. — Эй, Дан, ты жив, — прошептал Люк. — Давай, старина! Держись!
Кашлянув, собака неожиданно отбросила назад голову, янтарный глаз ее приоткрылся и встретился со взглядом мальчика. Затем колли, неуклюже расправив негнущиеся лапы, попытался подняться, но пошатнулся и упал, снова сделал попытку, поднялся и некоторое время стоял оцепенело. Потом, как все мокрые собаки, колли отряхнулся, повернул голову, уставился на мальчика и неторопливо лизнул его в щеку своим розовым языком.
— Ложись, Дан, — сказал Люк. Когда собака улеглась рядом с ним, Люк закрыл глаза и зарылся головой в мокрую шерсть пса. От нервного напряжения мускулы его рук и ног стали подергиваться. — Лежи здесь, Дан, — тихо сказал он и направился к тропке. Подобрав свою одежду, он вернулся к Дану и оделся. — Пожалуй, нам лучше убраться отсюда, Дан, — сказал Люк. — Смотри не залай, старина. Ну, пошли. — И Люк пополз сквозь высокую траву, держась подальше от того места, где раздевался. Метрах в ста он остановился; мальчик и пес затаились.
Неожиданно он услышал голос своей тетушки:
— Люк! О боже, Люк! Люк, иди сюда!
— Тихо, Дан, — прошептал Люк. Прошло еще несколько минут, и послышался зов дядюшки Генри, спускавшегося по тропинке:
— Люк! Люк!
И тут они увидели его — огромный и внушительный, он стоял, вперив руки в бока, и глядел в их сторону, а затем повернулся и зашагал к дому.
И глядя на поблескивавший под солнцем мощный затылок дядюшки, Люк почувствовал, что его радость, вызванная спасением Дана, сменилась безысходным отчаянием: он знал, что если даже его простят за спасение собаки, то наверняка накажут за ослушание, невыполнение приказа дядюшки. Раз дядюшка решил избавиться от Дана, все равно, рано или поздно, он от него избавится, как избавлялся от всего, что считал бесполезным или лишним на лесопилке.
Лежа на спине и глядя вверх на почти неподвижные облака, Люк почувствовал, что ему становится страшно. Он не мог вернуться домой с Даном и тем более не мог увести колли в лес, спрятать там и кормить. Его же придется тогда привязать к дереву. Ведь если не привязать Дана, тот сразу же приплетется домой.
— Пожалуй, нам некуда податься, Дан, — печально зашептал он. — Даже если мы отправимся куда-нибудь по дороге, нас все равно поймают.
Дан в эту минуту следил за бабочкой, которая суетливо крутилась над ними. Немного приподнявшись, Люк поглядел сквозь траву на угол дома, потом повернулся и посмотрел в противоположную сторону, на широкое голубое озеро. Со вздохом он снова улегся в траву, и так лежали они вместе много часов подряд, пока не затихли звуки на лесопилке и солнце не опустилось над горизонтом.
— Ну, Дан, оставаться нам здесь больше нельзя— сказал Люк. — Нам надо подальше убираться отсюда. Давай потише, старина, — и Люк пополз сквозь траву, все дальше удаляясь от дома. Когда его уже никто не мог заметить, он поднялся и помчался через поле в сторону дороги, ведущей к городку.
На дороге колли временами поворачивал голову, словно удивляясь, почему это Люк так медленно плетется — мальчик едва переставлял ноги и низко опустил голову.
— Я устал, Дан, вот и все, — объяснил ему Люк. — И совсем не могу придумать, где тебя спрятать.
Проходя мимо фермы мистера Кемпа и увидев на веранде старика, Люк остановился. Он подумал о том, что мистер Кемп любит его собаку и что им доставляло большое удовольствие помогать старику загонять по вечерам коров. Дан всегда был с ними. Глядя на маячивший на веранде силуэт старика, Люк взволнованно проговорил:
— Мне бы так хотелось довериться старику, Дан. Хорошо, если б он был глухой, глупый и не знал, что ты ничего не стоишь… Ладно, пошли. — Он храбро открыл калитку, но вдруг оробел.,
— Привет, сынок. Что случилось? — прокричал мистер Кемп с веранды.
Он был худощав и жилист, одет в выцветшую рубашку, под носом у него топорщились седые усы, а лицо изрезала густая сетка глубоких морщин, но глаза, как всегда, глядели дружелюбно и со смешинкой.
— Могу я поговорить с вами, мистер Кемп? — спросил официально Люк, когда они с Даном приблизились к веранде.