— Конечно. Валяй.
— Дело касается Дана. Это великолепная собака, но полагаю, что вы знаете об этом так же хорошо, как и я. Я подумал, не смогли бы вы держать пса у себя для меня, конечно?
— Зачем это мне держать Дана, сынок?
— Ну-у, дело обстоит так, — нерешительно начал Люк. — Мой дядя больше не разрешает мне держать его… он говорит, что Дан слишком старый. — Губы Люка задрожали, и он тут же выложил все, что произошло.
— Так, так, понимаю, — медленно произнес мистер Кемп, потом поднялся, сошел с веранды, присел на корточки и начал поглаживать голову колли. — Конечно, сынок, Дан — старый пес, — тихо произнес он. — Рано или поздно с ним придется расстаться. Твой дядя понимает это. А может, и правда, что Дан не стоит того, чтобы его держали.
— Так он же не ест много, мистер Кемп, всего один раз в день.
— Я б не хотел, Люк, чтобы ты думал, что твой дядя — жестокий и бесчувственный, — продолжал мистер Кемп. — Он славный человек… может, того… слишком практичный.
— Это верно, пожалуй, — согласился Люк, но он по-настоящему верил лишь выражению глаз старика.
— Может, тебе следует сделать ему деловое предложение.
— Я-я не-е понимаю, что это значит.
— Ну, видишь, мне вроде нравится, как вы по вечерам загоняете моих коров, — пряча улыбку, сказал мистер Кемп. — И мне сдается, что фактически я тебе для этакой работы совсем не нужен и ты справишься сам. Так, значит, предположим, что я плачу тебе семьдесят пять центов в неделю. Будешь пригонять коров каждый вечер за эти деньги?
— Конечно, буду, мистер Кемп. И мне нравится это.
— Тогда порядок, сынок. Договорились. Теперь слушай, что делать дальше. Возвращайся к своему дядюшке и прежде, чем он на тебя накинется, сразу говори, что ты пришел к нему с деловым предложением. Говори и держись, как мужчина. Скажи, что будешь выплачивать ему семьдесят пять центов в неделю за содержание собаки.
— Но мой дядя не нуждается в этих центах, мистер Кемп, — беспокойно произнес Люк.
— Конечно, не нуждается, — согласился старик. — Все дело в принципе, понимаешь? Держись уверенно. Запомни — он ничего не имеет против собаки. Ну, отправляйся, сынок. Расскажешь, как пойдет дело, — добавил он с улыбкой. — Если я хоть немного знаю твоего дядюшку, то, мне сдается, сделка состоится.
— Я постараюсь, мистер Кемп, — сказал Люк. — Большое спасибо.
Но никакой уверенности в себе Люк не чувствовал, так как, хотя и знал, что мистер Кемп был мудрым и честным человеком, он просто не мог поверить, что какие-то семьдесят пять центов в неделю остановят дядюшку, такого важного человека.
— Давай, Дан, пошли, — позвал Люк и медленно, полный тревоги, направился к дому дядюшки.
Когда они поднимались по тропинке к дому, из открытого окна послышался крик тетушки:
— Генри, Генри, о боже! Это Люк с собакой!
В десяти шагах от веранды Люк остановился и со страхом стал поджидать, когда выйдет дядя. Дядюшка прямо-таки выскочил на веранду, но, увидев Люка и колли, остановился, словно наткнулся на преграду, побледнел и замер с отвисшей челюстью.
— Люк, — прошептал он, — ведь на шее собаки висел тяжелый камень.
— Я вытащил Дана из омута! — волнуясь произнес Люк.
— Так, понятно, — пробормотал дядюшка Генри, постепенно лицо его обрело прежний цвет. — Значит, вытащил, да? — спросил он, смущенно поглядывая на пса. — Ты не должен был этого делать. Видишь ли, я приказал Сэму, чтобы он убрал Дана.
— Дядя Генри, одну минутку, — сказал Люк, стараясь не запинаться. Он обрел уверенность, как только на веранде появилась тетушка Элен, потому что глаза ее, казалось, источали нежность, и решительно продолжал: — Я хочу сделать вам, дядя Генри, деловое предложение.
— Что такое?! — непонимающе спросил дядюшка Генри, все еще не преодолев смущения при виде мальчика и колли.
— Деловое предложение, — выпалил без запинки Люк. — Я знаю, что Дан не стоит того, чтобы вы кормили его. Я полагаю, что он вряд ли кому-нибудь нужен, кроме меня. Поэтому я буду выплачивать вам семьдесят пять центов в неделю за его содержание, вот!
— Что это значит? — спросил дядюшка Генри, смутившись больше прежнего. — А кто же тебе каждую неделю будет давать по семьдесят пять центов?
— Я каждый вечер стану загонять коров для мистера Кемпа.
— О боже, Генри, — взмолилась тетушка Элен. — Разреши ему держать собаку! — И она убежала в дом.
— Чтоб я не слышал подобных разговоров, — бросил дядюшка Генри ей вслед. — К этому надо подойти разумно! — Но сам он был потрясен, словно над ним нависла какая-то беда, уничтожившая всю его самоуверенность. Медленно усевшись в качалку и потирая рукой свое массивное лицо, он уже готов был сказать: «Ну ладно, оставляй собаку», — но вдруг устыдился, что стал слабым и сентиментальным. Дядюшка Генри не желал сдаваться. Он отчаянно пытался обернуть возникшие у него эмоции и чувства в нечто стоящее и здравое, чтобы хоть как-то оправдать случившуюся с ним беду. Он раскачивался и размышлял. Наконец на его лице появилась улыбка. — А ты, Люк, ловкий плутишка, — медленно изрек он. — Не представляю, как ты до этого додумался? Я, кажется, приму твое предложение.