Но когда Фрэнсис покидала магазин, где-то в ее душе все же теплилась надежда, что Эрик, увидев, какая она очаровательная в этой красненькой шляпке, будет упрашивать ее не возвращать покупку в магазин. Фрэнсис очень хотелось, чтобы он вновь ощутил ее рядом с собой, чтобы ему понравилась шляпка и ее сдержанная элегантность. А когда они вечером вместе выйдут прогуляться, ими овладеет такое же чувство, какое она испытывала, впервые взглянув на витрину магазина. Ветер утих. Когда нет ветра, в эти осенние вечера совсем не холодно и не надо никакого пальто к ее шерстяному платью. Уже почти стемнело, и улицы расцветились всеми огнями.
По вечерам лестница в доме казалась бесконечной, но сегодня Фрэнсис даже не заметила, как поднялась до своей квартиры. Ее муж Эрик сидел в кресле у торшера и читал газету. Черноволосый, с красиво очерченным носом, он выглядел сейчас совершенно обессилевшим и апатичным. От него исходил резкий запах виски. Уже четыре месяца он сидел без работы и готов был на все махнуть рукой, словно чувствовал, что никогда не обретет былую независимость; большую часть дня он простаивал на улице у театров, болтая с безработными артистами.
— Добрый вечер, милый Эрик, — сказала Фрэнсис, целуя мужа в голову.
— Привет, — произнес он, даже не взглянув на нее.
— Давай прогуляемся, а потом поужинаем, — сказала она.
— На какие шиши?
— Два доллара, милый, — это два однодолларовых ужина.
Он так и не взглянул на нее. Она направилась в спальню, достала из коробки шляпку; пристроив ее на голове под нужным углом, она припудрила нос и счастливо улыбнулась. С беспечным видом, слегка покачивая бедрами и стараясь не слишком откровенно улыбаться, она вошла в гостиную.
— Взгляни-ка на шляпку, Эрик. Не пожелаешь ли теперь пройтись со мной?
— Выглядишь, как заправская модница, но такая роскошь не для тебя, — усмехнулся он.
— Неважно. Тебе нравится?
— Что толку, если ты не в состоянии ее купить?
— Но разве она не прелесть? Мне, наверное, ничего так не шло, как эта шляпка, правда, Эрик?
— Попала где-нибудь на распродажу?
— Распродажа! Да я купила ее в одном из лучших магазинов города за пятнадцать долларов!
— И ты занята тем, что засматриваешься на пятнадцатидолларовые шляпки в то время, как я сижу без работы! — сердито выпалил он, приподнявшись в кресле и мрачно поглядывая на нее.
— А что в этом такого?
— Еще бы! Это твои деньги. Делаешь все, что тебе взбредет в голову.
— Я уже заплатила за шляпку. Но я могу ее вернуть, если ты настаиваешь, — обиженно проговорила Фрэнсис.
— Если я настаиваю… — раздельно повторил он, медленно поднимаясь и глядя на нее так, словно всю жизнь ее ненавидел. — Если я настаиваю! Ух, как мне все это осточертело!
Фрэнсис была уязвлена, чувство возмущения, охватившее ее, придало ей смелость, и она вызывающе передернула плечами.
— Я хотела поносить ее лишь сегодняшний вечер, — сказала она.
От злости его лицо побледнело и перекосилось. Он схватил ее за кисть и начал выворачивать руку, пока Фрэнсис не опустилась на колено.
— Ты сейчас же выбросишь эту проклятую шляпку, или я переломаю тебе кости и навсегда уйду!
— Не надо, Эрик, пожалуйста, не надо!
— Ты, значит, меня содержишь, не так ли?
— Мне больно, Эрик!.
— Убери с моих глаз эту пятнадцатидолларовую безделушку, да побыстрее. К черту ее, не то ты меня никогда больше не увидишь.
— Хорошо, Эрик.
Отпустив руку Фрэнсис, он сорвал с нее шляпку и стал с ожесточением ее мять, а потом бросил на пол и отшвырнул пинком ноги.
— Убери ее да побыстрее, не то между нами все будет кончено!
Чувство возмущения покинуло Фрэнсис. Она боялась Эрика; боялась, что он вдруг оставит эту комнату и никогда больше не вернется: ему и раньше приходила в голову такая мысль. Подняв шляпку, она нежно разглаживала пальцами мягкий фетр, едва различая сквозь слезы его красноватые переливы. Шляпка была вся измята, ярлык с ценой оторван, и на месте, где он был прикреплен, образовался небольшой надрыв.
Эрик, облизывая пересохшие губы, выжидающе смотрел на нее.
Шляпка была порвана, и ее уже нельзя было вернуть в магазин. Фрэнсис обернула ее в целлофан, торопливо сунула в коробку и направилась по коридору к квартире госпожи Фолей.